Группировки, которой Кудряш некогда заправлял, давно уже не существовало — во всяком случае, так принято было полагать; и напоминать о былых отношениях Кудлатого с нею считалось дурным тоном. Однако Гридень — и не он один — прекрасно знал, что и люди, и организация никуда не девались, они просто приобрели более легитимный, как сейчас выражаются, характер, обзавелись пристойными вывесками и по-прежнему готовы были к любому действию по команде своего несменяемого главаря — все того же Федюни. К серьезному действию.
С Федюней-Кудряшом Гридень совместных дел никогда не вел, хотя порой это обещало выгоду; а не вел он их именно потому, что, верный своей привычке узнавать об интересующих его людях все возможное и невозможное, серьезно изучил предоставленную ему информацию, по давней привычке выразил все математически и подсчитал, что вероятность потерь при совместных действиях с Кудлатым превышает возможную прибыль. Поэтому на предложения — Кудряш делал их дважды — Гридень отвечал вежливым, дипломатически безупречно обставленным отказом. Придраться к нему было нельзя, но затаить обиду — можно, и Гридню было известно, что Федюня обиду затаил.
Нет, Кудлатый переступил уже ту черту, до которой он, вероятно, просто заказал бы Гридня специалистам, с которыми никогда не терял связи и для которых был примерно тем же, кем является папа римский для католиков. От таких разборок Кудлатый отошел, как-никак общаться ему давно уже приходилось в основном с людьми приличными, использующими для сведения счетов иные способы — бескровные, так сказать.
Вместо этого Федюня попытался накрыть Гридня очень прозрачным колпаком, неуклонно следя за всеми его делами. Он играл, как теннисист, занимающийся перекидкой мяча в ожидании ошибки противника.
Вместо этого Федюня попытался накрыть Гридня очень прозрачным колпаком, неуклонно следя за всеми его делами. Он играл, как теннисист, занимающийся перекидкой мяча в ожидании ошибки противника. Для такого пристального наблюдения у Кудряша были и средства, и люди, и вообще все, что нужно. Так что делать дела Гридню приходилось с постоянной оглядкой. При всем этом внешне отношения их были нормальными, их можно было бы назвать даже хорошими, и часто оба магната сидели рядом на встречах, совещаниях и прочих высоких тусовках.
Излишне говорить, что на такое внимание к себе Гридень ответил тем же — и имел такое же исчерпывающее представление о делах Кудлатого, как Федюня — о нем. Не так давно его обрадовала весть о том, что у Кудряша завелся рачок; информация исходила из той же поликлиники. Гридень тогда подумал, что судьба, быть может, вскоре избавит его от неприятного противника; кто бы ни занял его место, полагал Гридень, хуже не будет, а только лучше. Поэтому он уже заблаговременно старался правильно выстроить свои отношения с возможными преемниками больного. Но Кудлатый цеплялся за любую возможность продлить свой век, так что предсказать хотя бы приблизительно время печального события не мог даже Гридень. До сих пор это не имело существенного значения для конкретных планов, относясь прежде всего к сфере моральной: услышав о неизбежном, Гридень вздохнул бы с великим облегчением, но дел своих не изменил бы. Сейчас же дело поворачивалось иной стороной, и фактор времени обретал решающее значение.
Потому что Гридень сразу и совершенно ясно понял: уж кого-кого, но Федюню он отговорками насчет пароходов не проведет. Федюня в курсе всех дел. Его портфель содержал не меньше акций самых солидных мировых, глобальных или, как раньше говорили, транснациональных компаний, чем портфель самого Гридня, о содержании которого Кудряш был осведомлен не хуже, чем гриденевский главный бухгалтер; в многолюдном аппарате холдинга у Кудряша было, разумеется, не меньше своих людей, чем у Гридня — среди людей Кудлатого. И как только Гридень начнет сливать акции, противник почует неладное. При его уме он не затратит много времени, чтобы понять: ситуация крупно изменилась. Примет все меры, чтобы выяснить: в чем секрет? И конечно, выяснит достаточно быстро: по прикидкам Гридня, уже сейчас о грозящей якобы катастрофе знали уже не менее дюжины человек, а скорее — даже больше; при такой широте распространения получить нужные сведения любым из доступных ему способов не составит проблемы; уж тут-то Федюня стесняться не станет. Тем более что (как доложили Гридню совсем недавно) сверху Кудлатому уже делались интересные намеки: там явно искали замену Гридню, понимая, что он в будущей предвыборной кампании если и выступит, то не на кремлевской стороне. И уже сами эти намеки неизбежно должны были разогреть амбиции Кудряша до точки кипения.
Чтобы не вызвать интереса у Кудлатого, акции нужно было бы сдавать очень осторожно, постепенно — но такого времени у Гридня не было. Или, наоборот, выбросить все чохом — но тогда уже само по себе это привело бы к обвалу курсов — и ожидаемая прибыль так и осталась бы лишь воображаемой. Не годилось ни то, ни другое.
Оставался лишь третий путь: поделиться информацией с Кудлатым, не дожидаясь, пока это сделает кто-то другой. Быстро разработать план совместных действий. Это означало, что часть прибыли — чуть меньше половины — уйдет Кудлатому; зато остальное можно будет зачислить себе в актив.