— Она что — не живет тут вовсе, что ли? Алфеева? — Такой вопрос был немедленно задан, как только дверь комнаты была снова заперта.
— Я же и говорила, что не живет, — последовал ответ.
Трое переглянулись.
— Ничего вы нам не говорили!
— А вы и не спросили. Спросили бы — ответила бы, мне скрывать нечего ни от кого.
— А где живет — вы, наверное, знаете.
— Не знаю. А зачем мне?
— Но ведь появляется она — ну, хотя бы раз в месяц, — за комнату платить и все такое…
— Если бы она мне платила, тогда, конечно, пришлось бы ей сюда приезжать. Только комната ведь ее: книжечки все у нее, я так располагаю, с собой — где захотела, там и заплатила. Зачем же ей сюда приезжать? У нее тут ничего и нет, на кухне столик стоит, так я им пользуюсь, когда надо.
— Что — так никогда и не приходит?
— Бывает, что и заедет — последний раз была, я располагаю, с полгода тому.
— И ей сюда что — никто не звонит, писем не пишет?
— Звонить — даже и мне не звонят, потому что телефона у нас нет. Обещают, правда, уже лет тридцать. А писем — нет, никто не пишет. Наверное, туда пишут, где она живет. Если есть кому писать — отчего же не написать, дело хорошее…
— Но как же так: комната стоит пустая, без надзора, а если что-нибудь случится — вот, скажем, труба отопления лопнет, — тут же потоп произойдет, а к ней и не подойти, придется дверь ломать…
— Ломать-то зачем? Второй ключ она мне оставила, сказала, если вдруг понадобится — могу даже кого-то пустить переночевать, так что ломать тут ничего не надо.
— У вас ключ? Что ж вы сразу не сказали?
— Спросили бы — я бы и сказала.
Они и в самом деле не спросили — как-то упустили из виду. Но теперь уже это не имело значения.
Вот с таким нулевым результатом пришлось им возвращаться для доклада начальству. Хотя, как известно, в науке, например, отрицательный результат считается тоже достижением: хоть стало ясно, где искать ответа не следует. А в данном случае — да, в общем, то же самое: раз их тут нет — значит сидят еще там, на этой даче или как ее назвать, милуются. Ну что же — придется еще раз гнать туда; служба есть служба, знали, на что шли, ведь так?
10
Они, однако, не миловались, а, кое-как закусив, уселись в подполе перед компьютером, загрузили одну из дискет — последнюю по времени, судя по ярлыку, — и принялись смотреть то, что покойный Ржев счел нужным оставить потомству. Минуя цифры и формулы, вчитывались в то, что было изложено на словах. И рассматривали множество фотографий звездного неба, что в отдельном конверте были приложены к черновику того самого послания, которое покойный Люциан Иванович успел отослать тем, кому считал нужным.
Для Минича это все было вариантом китайской грамоты; Джина же, кажется, что-то понимала, если и не все. Он спрашивал время от времени, она старалась объяснить — насколько могла. Впрочем, и для нее многое было совершенно незнакомым.
Судя по тому, что там у Люциана было записано, существовала, кроме девяти известных, еще одна планета, принадлежащая Солнечной системе, но по ряду причин никем до сих пор не обнаруженная — ни визуально, ни каким-либо иным образом.
Планета в записях Ржева именовалась Небирой; причины, по каким она по сей день оставалась для науки неизвестной, заключались (по объяснению Ржева) прежде всего в том, что была эта планета совершенно не похожей на те, которые до сих пор наблюдались, изучались, исследовались зондами и так далее.
То есть по своим физическим параметрам Небира (полагал Ржев) могла принадлежать к группе Юпитера. Но этим сходство и исчерпывалось.
Происхождение ее, вероятно, было совершенно другим: она не возникла таким же образом, как другие планеты, но была скорее всего захвачена Солнцем в какие-то давние времена. И обращалась вокруг светила в другой, полярной плоскости, а главное — по орбите, приличествующей скорее долгопериодической комете: эксцентриситет орбиты достигал 0,8, а большая ось эллипса составляла девять на десять в двенадцатой степени километров, то есть примерно шестую часть расстояния до ближайшей к нам системы Альфа Центавра, до Проксимы. И обращалась она по этой орбите с периодичностью один оборот за сто шестьдесят пять тысяч лет.
И обращалась она по этой орбите с периодичностью один оборот за сто шестьдесят пять тысяч лет. Как говорится — мелочь по сравнению с вечностью, для нашего же человечества срок, как ни крути, весьма достойный. Вот почему никто ее и не наблюдал; вообще в небе существует, надо полагать, куда больше такого, чего никто не наблюдал, чем наоборот.
Тела с подобной орбитой за время обращения меняют скорость весьма значительно. Если в апогее они могут двигаться со скоростью сантиметров и даже миллиметров в секунду, как бы раздумывая — а стоит ли вообще возвращаться на однажды уже пройденную тропу, — то по мере приближения к центру системы ускоряются, и ускоряются в полном соответствии со вторым законом Кеплера, и делают в секунду уже десятки километров, едва ли не на грани перехода на параболу.
А если эта планета имеет еще и спутников, то она, естественно, и их разгоняет до соответствующей скорости. И когда эта семья попадает в зону влияния четырех гигантов Солнечной системы, то движение этих спутников может изменяться труднопредсказуемым образом. В том числе и…