Той ночью Минич, как и хотел, позвонил Хасмонею из автомата — раз и другой, и каждый раз никто не снимал трубки. Похоже, на ночь там телефон просто выключали из безобрывной розетки: Минич вспомнил, что у Хасмонея бывали нелады со сном, и он принимал меры, чтобы ночью никто не стал будить его звонком: уснуть после этого было для него невозможным. Но с утра, надо надеяться, он окажется доступным.
— Хорошо. А ты не боишься, что когда пойдешь назад — тебя заметят?
— А я назад и не пойду. Вперед. Пройду мимо поворота сюда, двинусь дальше по дороге, якобы к реке. И в удобный миг, когда никого не будет, сверну и сюда вернусь уже леском. Даже если и увидят, что путник сошел с тракта, ну и что же, значит, приспела надобность, мало ли… Постараюсь набрать столько, чтобы на неделю хватило, если не больше. Чтобы там не мельтешить. Иначе — начнут узнавать, а народ тут любопытный.
— Он везде такой. Ладно — наверное, ничего лучшего сейчас не придумать. Только прошу тебя — будь осторожен…
— Буду. А ты — из дому не вылезай, огня не разводи, на звонки — если будут — не отвечай, словом, тебя тут нет, и вообще никого нет. Уяснила?
— Я что, по-твоему, — совершенно глупа?
— Наоборот. Но горе-то бывает от ума — еще классик сказал. Вдруг захочешь достать снятый материал, заняться проявкой…
— Ничего подобного.
Я просто спать лягу сейчас. По-моему, мне после этого нашего анабазиса надо неделю отсыпаться. Тем более если погода позволит ночами наблюдать… Так что будь спокоен. Иди.
— Приятных тебе снов. Только учти: окно и ставни я притворю — чтобы не будить тебя, когда вернусь, в случае если разоспишься.
— Учту. Вот держи.
Она протянула ему неизвестно откуда извлеченный рюкзак; собственно, не рюкзак в полном смысле слова, но некое его подобие — то, что на Руси почему-то носит название «сидор». Минич взял мешок, встряхнул, глянул критически:
— За туриста я с ним вряд ли сойду…
— Никак не сойдешь: у тебя и одежка не та. Ты не турист, а типичный бомж. Или еще лучше: освободившийся из мест…
— Нет. Прическа скорее под бомжа: слишком ее много отросло.
— И то правда. Поцелуй меня.
Он не преминул. И заказал:
— К моему приходу — согрей постельку.
— Уж об этом можешь не беспокоиться.
9
Кто обрадовался было — радовался рано.
Грукок, просмотрев последние результаты наблюдений своего ассистента, не мог не ужаснуться: полное подчинение тела известным законам действительно оказалось лишь эпизодом. Как будто незваный гость просто дал себе день-другой отдохнуть, повинуясь законным влияниям, а за это время обдумал, как станет вести себя впредь. И, кажется, придумал.
А придумав — решительно сошел с предначертанной орбиты в очередной раз. И добро бы, сойди он для того, чтобы выбраться из сутолоки понятных и непонятных воздействий куда-нибудь в более спокойное место; ничуть не бывало — его потянуло, как говорят футболисты, в борьбу, поближе к зоне малых планет. При этом продолжая сближать плоскость своего полета с плоскостью планетных орбит. И вероятность того, что тело сблизится с Землей теснее, чем информированным людям этого хотелось бы, сразу приняла в объеме и весе.
Но нашлись и люди, которым от этого стало пусть и немного, но все же легче. Среди них в первую очередь следует назвать двух астронавтов на борту «Амбассадора», уже совершавших свой путь навстречу телу. Правда, пришлось сразу же вносить в рассчитанный маршрут новые коррективы; но это неудобство с лихвой возмещалось тем, что времени в пути придется провести меньше, и вернуться домой можно станет скорее.
Хотя, откровенно говоря, трудно утверждать, что это их обрадовало.
Зато других — несомненно. Тех, кто принимал решения и отправлял корабль в разведывательный полет. Теперь они должны были получить интересующие их сведения раньше, чем предусматривалось, а значит, и быстрее принять нужные меры — если они, конечно, понадобятся.
А кроме этих людей, были и еще лица, крайне заинтересованные в эволюциях тела. В общем, по тем же причинам, что и названные выше.
Тело же продолжало свою экскурсию, нимало не подозревая, что его действия могут вызвать у кого-то большое неудовольствие. Поскольку для него не существовало ни людей, ни Солнечной системы, ни Вселенной вообще и даже его самого не существовало — поскольку оно не обладало никаким сознанием.
А впрочем — что мы знаем об этом?
Глава восьмая
1
Идея российского президента американцу как будто понравилась. Он сказал, что она, во всяком случае, может стать предметом дальнейшего обсуждения — если, разумеется, угроза и на самом деле подтвердится. Медленно, словно размышляя вслух, он говорил:
— Конечно, это сразу же поставит перед нами некоторое количество новых задач.
Медленно, словно размышляя вслух, он говорил:
— Конечно, это сразу же поставит перед нами некоторое количество новых задач. Я пытаюсь понять, как это может выглядеть, но для меня тут пока слишком много неизвестных. Как, если мы действительно произведем залп, атаковать вторгающегося? В лоб? Каковы могут быть последствия? Мы сейчас пытаемся уточнить массу тела, но достоверных результатов пока нет, хотя уже то, что можно считать близким к истине, говорит о том, что цифра велика — это скорее металл, чем лед. В таком случае — какими должны быть осколки — если нам удастся раздробить его? И каков будет их разлет?..