— М-да… — выговорил директор задумчиво. — М-да. — Он помолчал еще. — Вряд ли, конечно… А хотя…
Он помолчал. Пошевелил пальцами.
— Да. Ладно. Свободен пока. Далеко не уходи.
Оставшись один, он подумал еще немного. Вызвал секретаря:
— У нас когда запланированы эти… инопланетяне?
Инопланетянами он называл экстрасенсов, парапсихологов и астрологов, с которыми время от времени происходили встречи и совещания.
— В пятницу в шестнадцать тридцать.
— Вот что сделайте: вызовите их прямо на сейчас. По тревоге.
Вызванные «инопланетяне» собрались исправно; они выглядели несколько испуганными, что нетрудно понять: по тревоге их никогда еще не вызывали, а если учесть — куда вызывали, то причин их волнения долго искать не придется.
В свою очередь и сам директор СБ, если вглядеться, выглядел не очень уверенно. Положение его и в самом деле было затруднительным: с одной стороны, ему нужно было узнать мнение специалистов по конкретному документу, с другой же — генералу очень не хотелось ни предъявлять им этот документ, ни даже пересказывать его содержание своими словами; кем-кем, но распространителем информации он никогда не был и всю жизнь считал, что язык находится в безопасности, лишь когда он за зубами. И потом, вдруг все это окажется бредом, дикой лажей, чьей-то шуточкой («За такие шутки оторвать ему и язык, и все прочее!») — как он тогда станет выглядеть в глазах своих негласных советников?
Поэтому, ответив на приветствия и пригласив садиться, он обратился к ним с таким заявлением:
— Тут, товарищи… господа, такая, я бы сказал, пикантная ситуация. Необходимо ваше высокопрофессиональное мнение по одному-единственному, но очень важному вопросу. Вот по какому: грозит ли нашей с вами России, более того, грозит ли всей планете серьезная, вплоть до самой серьезной, угроза в более или менее обозримом будущем?
Генерал умел и говорить интеллигентно, когда нужно.
— О каком именно будущем идет речь? — спросил ясновидец.
— Н-ну… скажем, в течение года.
О сроках в документе ничего не было, но директор полагал, что сама его тревожная интонация указывала на то, что вряд ли речь шла о десятках или сотнях лет.
— Года… Или даже месяцев.
— А какого рода угроза? — спросил хиромант.
Генерал улыбнулся, как бы извиняясь:
— Поверьте — я не имею права сказать этого даже моему заместителю. Такой уровень. Но ведь я спрашиваю лишь о том — есть ли вообще угроза или ее нет? Не спешите с ответами. Подумайте, загляните, вы же это умеете, и скажите только — да или нет?
После этого наступило молчание, слышно было лишь сопение сосредоточившихся в поисках ответа людей. Первым тишину прервал хиромант:
— С точки зрения моей науки — угрозы нет. Во всяком случае, серьезной, тем более — фатальной. Если бы она была, это отразилось бы на линии жизни любого из нас. Но я знаю руки всех присутствующих — и ничего такого там нет, никакой угрозы, никакой беды, которая совпадала бы у всех по времени. Итак, мой ответ — нет.
— Благодарю вас, профессор. А по-вашему, мэтр, как?
Ясновидящий ответил:
— Вижу много осложнений в государственных делах; но все они не выходят за рамки обычного политического процесса. Однако не усматриваю ничего глобального, чем могла бы быть мировая война, или, скажем, всеобщая эпидемия какой-то новой болезни, или потоп. Так что я склонен присоединиться к моему коллеге.
— А вот я не могу с вами согласиться, — прозвучало третье заявление.
Сделала его молодая женщина, присутствовавшая здесь в качестве астролога.
Повернувшись к ней, генерал улыбнулся — но улыбка его никак не выглядела доброжелательной.
— Ну-с, что же говорят об этом звезды? Хотя сию минуту вы вряд ли могли наблюдать их…
— Для иронии здесь нет поводов, — сказала она как отрезала.
— По-вашему, ваши коллеги так грубо ошибаются?
Женщина покосилась на насупившихся соседей.
— Нимало. Дело в том, что они искали ответ в пределах нашей планеты. В то время как угроза исходит извне. Из космоса. И…
— Благодарю вас!
Это прозвучало в точности как команда «Ат-ставить!».
Женщина умолкла, едва не захлебнувшись невысказанными словами.
— Благодарю всех! Вы нам очень помогли! Совещание объявляю закрытым. И напоминаю: ваши обязательства о неразглашении действуют двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году. Все сказанное и услышанное здесь является совершенно секретным, составляет государственную тайну и не может обсуждаться даже между вами. Еще раз — спасибо. До свидания!
И он привстал со стула, словно собираясь толкать их взашей из кабинета.
Но они и сами покинули его чуть ли не бегом.
Глядя им вслед, генерал перевел дыхание.
Черт бы ее взял! Еще секунда — и она бы болтанула…
Но похоже на полное совпадение с текстом перехвата.
Ну что же…
Он поднял трубку.
— Волин? Зайди.
Ну что же…
Он поднял трубку.
— Волин? Зайди.
Откинувшись на спинку стула, как бы расслабившийся, сказал майору с некоторой даже ленцой:
— Значит, так… сделаем вот что — съездите, на месте потолкуйте с этим — как его? Да, Ржевом — или Ржевым, как его там правильно; посмотрите, что он за человек — тогда подумаем дальше. У вас ведь отдел сейчас не перегружен? Вот и займитесь этим. Только не напугайте его, народ сейчас такой…