Странно, но никого из собравшихся в тренажерном зале не взволновала мысль о возможной после этого гибели планеты; они в первую очередь подумали о том, что такая ситуация быстро вернет мир ко временам холодной войны, взаимных подозрений и недоверия: такой поворот событий казался им куда более опасным, чем приближение какого-то там небесного тела, которое вообще-то скорее всего и не приблизится вовсе. Похоже, что подсознательная вера в то, что Господь не попустит, помогала им строить именно такую иерархию ценностей — а также столь же подсознательная убежденность в том, что самых больших бед и пакостей в мире всегда следует ожидать от людей и их действий, а не от природы. Хотя она все еще продолжала оставаться намного более могучей, чем человек со всей его протезной цивилизацией и очень приблизительным, неточным и поверхностным знанием, а скорее — незнанием устройства мироздания и его смысла.
Тут слово вновь взял генерал-ракетчик.
— Однако же, — проговорил он с некоторым даже недоумением в голосе, — я, откровенно говоря, никакой опасности в ситуации не усматриваю. Наоборот: хорошо, что проблем две, а не одна: есть возможность замкнуть их друг на друга. Не знаю, кто как, но я четко уловил в установке Главковерха относительно залпа, что задействован будет не весь ракетный парк, но останется резерв.
— Как и у партнеров, — вставил кто-то.
— Поскольку определить размеры того и другого предстоит в том числе и нам, примем его для простоты пятьдесят на пятьдесят. Располовиним парк. А поскольку инспекции в первую очередь подвергнется часть, выделенная для запуска, то именно ее мы им и покажем. Ручаюсь, что половину мы можем показать в полном порядке, включая боевые части. А с резервом и мы потянем, да и сами они спешить не станут: он-то никуда не денется.
— Вот ведь как чудесно! — не без язвительности в голосе заметил генштабист. — И с какими же картами на руках вы окажетесь после залпа? Тогда уж придется вас переименовать в начальника кладбища или склада металлолома!
Ракетчик усмехнулся:
— Да все с теми же козырями. Пройдет инспекция — сделаем рокировочку, и, как пелось в свое время, кто был ничем — тот станет всем. Ракета же, как известно, не воробей: вылетит — не поймаешь. За атмосферу мы все их вытолкнем, а дальше — представляете, какая там сутолока пойдет? Нам только добиться выхода на крейсерскую скорость, а остальное — уже не наша печаль. Тем более что…
Он сделал паузу, как бы сомневаясь — нужно ли продолжать.
— Ну? Рожай быстрее!
— Тем более что вряд ли ракеты вообще дадут накрытие. Поскольку как ни рассчитывай траектории, цель сделает финт ушами — и все уйдет за молоком. Нет, это все — серьезно. Последние данные от астрономов: они, оказывается, еще раньше, с самого начала стали замечать несовпадения с расчетным движением — и по траектории, и по скорости. А как и почему — никто не знает. Пытаются понять. Но время-то идет. И уж если решено запускать, то запустят. Куда-нибудь то ли к центру Галактики, то ли к окраине — но только хорошего результата не жду. Разве что успеют что-нибудь понять наши звездочеты…
Никто не сказал ни слова. Смотрели — кто в пол, кто — в сторону. Беззвучно протекло не менее минуты…
— Ну что — разомнем мускулы? — предложил генштабист.
И все с облегчением разошлись по тренажерам. За исключением командующего космическими войсками.
— Мне приказано, — сообщил он, — лично проследить за подготовкой к старту «Урагана» и в особенности экипажа. Так что нет времени. Честь имею!
Все невольно поглядели ему вслед. О старте названного корабля никто из высоких генералов извещен не был. Так что такое приказание могло исходить только от самого верховного. Переглянулись. Но никто не сказал ни слова. Раз не оповестили — значит так и должно быть.
4
— Куда это вы собрались, коллега?
Вопрос этот Столбовиц обратил к своему гостю, неожиданно появившемуся в холле одетым как для дороги и с кейсом в руке.
— Не бойтесь, не в побег — я еще не устал стеснять вас, — невозмутимо ответил тот, приостановившись у двери и лишь повернув голову. — Если строго между нами — хочу добраться до городка, купить кое-что.
— Если строго между нами — хочу добраться до городка, купить кое-что. — И он таинственно улыбнулся. — Судьба, знаете ли — вещь замысловатая. Кто бы мог подумать, что именно теперь и именно здесь… Да вы и сами понимаете. Искренне благодарен вам за все, что вы для меня сделали — даже больше, чем хотели сделать, наверное. — В последних словах прозвучала несомненная ирония. — Хотя мой лимит времени, отведенного на встречи и переговоры, истекает и потрачено оно без особой пользы — меня ждут и другие дела в этой стране, так что я еще успею вам надоесть. А пока — до скорого. Я ненадолго.
— Постойте, если уж вы решили говорить загадками…
— Извините, коллега, мне и в самом деле некогда. Меня ждет машина, и я не хочу задерживать ее. Кстати, ни слова Луизе — для нее это должно стать сюрпризом.
— Вы вызвали такси?
— Никоим образом. Вы ведь тут не единственный мой приятель.
«Ну конечно, — мелькнуло в голове Столбовица, — наивным было предполагать, что он не найдет способа связаться со здешней русской резидентурой… только зачем?»