Последнее замечание явилось скорее всего ответом на явно недоверчивые взгляды слушавших.
— Поднять в космос корабль с такими параметрами? Да всю планету трясло бы так, что… — не выдержал один из астронавтов. — Одни сейсмологи подняли бы такой шум, что мало не показалось бы.
— Разумно, — кивнул генерал. — Но разве я сказал хоть слово о его характеристиках?
— Астрономы же видят…
— Да. То, что им показывают. Они видят виртуальную картинку. И ее увидели именно тогда, когда ее стали показывать. Источник же ее — сам корабль — может быть с ноготь величиной. Поэтому и нужно лететь туда — чтобы на месте разобраться: что — реальность и что — лишь видимость. Или вы полагаете, что такая операция не по силам современной технике?
Собравшиеся промолчали: сказанное звучало достаточно убедительно.
— Итак, вот причина полета и его задача. И вот почему, по нашему мнению, участие людей в полете желательно — пусть и не всего состава. Но на деле полетят ли на нем астронавты — зависит целиком и полностью от решения каждого из вас. Конечно, если бы шла война — никто не стал бы никого спрашивать. Но войны сейчас, как известно, нет. Никакой сиюминутной угрозы тело не создает. А мы не собираемся бросать наших людей в огонь, если это всего лишь топится камин. Отсюда — вывод: не подвергать вас чрезмерному риску.
А мы не собираемся бросать наших людей в огонь, если это всего лишь топится камин. Отсюда — вывод: не подвергать вас чрезмерному риску. Хотя если вас интересует мое мнение, то я всегда больше верил людям, чем компьютерам — особенно в разведке. Но когда летит одна лишь электроника, мне спится спокойнее, хотя уверенность в надежности результатов уменьшается…
— Я вас понял так, — сказал Брюс, командир «Амбассадора» («Посол на Марс» — имелось в виду). — Никто не хочет подставляться — и потому нам заявляют, что никого в этот полет посылать не станут. Но если кто-то будет уж очень настаивать — то пусть летит на свой страх и риск. Я прав?
Директор ответил спокойно:
— Каждый имеет право на свое мнение.
— Я всегда думал, что вы — хитрый сукин сын, — сказал командир.
— Ты меня переоцениваешь, — ответил директор. — Но вообще-то без этого нельзя.
— Ладно, — сказал командир корабля. — Мы подумаем.
Они обдумывали не так уж долго. Слава всем нравилась — но не посмертная. Возраст был еще не тот. И были жены и дети, а у большинства еще и родители. Уровень же риска был куда больше предусматривавшегося. Каждый из астронавтов был уверен, что с шутками природы они справились бы. В надежности корабля сомнений, в общем, не было, но и тут все, кажется, возможные нештатные ситуации были проиграны и выходы из них отработаны. Америка, черт бы ее взял, если что-то делает, то делает хорошо — потому она и Америка, лучшее место в мироздании. Но вот…
— Тут сразу увязаешь в вопросах выше колена, — молвил Брюс, командир «Амбассадора». — Если эта штука — действительно чей-то виртуальный корабль на обкатке, то он наверняка вооружен по полному штату… И увидеть нас поблизости вовсе не доставит им радости. Понятно ведь, что случайно там никто оказаться не может; ни о каком рандеву с ними мы, ясно, не договаривались. Вывод? Если они и на самом деле так секретны, то они откроют огонь на уничтожение, не дожидаясь наших верительных грамот. А нам первым начать — так не для этого вроде бы полет. Или такой оборот просчитывался? Дальше: он населен? Наверняка: испытательный полет без людей на такую дистанцию был бы еще большей глупостью, чем наш. В принципе я считаю: против автомата должен воевать автомат, а вести переговоры должны люди с людьми. Есть еще время, чтобы выяснить это и все прочее? Хотя бы — какие словари брать с собой?
— Времени у нас — полный ноль, — сказал директор.
— Ну, тогда… не знаю. Собственно, у меня не может быть своего решения. Оно зависит от остальных. Один я за такое не возьмусь, это точно. Но и никому другому корабль не отдам, раз уж я командир.
Все члены экипажа после раздумий признали, что риск, пожалуй, будет слишком велик. Кроме одного. А вернее — одной. Капитана авиации ВМС Бриджит Полонски. Единственной женщины в экипаже.
— Я полечу, — сказала она уверенно. — Я лошадей не меняю. Все. Обсуждать не будем.
И тряхнула головой так, что волосы взлетели бы высоко в воздух, чудесные черные кудри — не будь они так коротко острижены.
Таким женщинам, как она — у кого немалая сила не портит красоты и изящества, скрывающих характер высшей закалки, — возражать решаются редко: при малейшей попытке она сразу же шла в лобовую атаку — и не сворачивала никогда. Ее любили в экипаже, потому что обычно она была все же своим парнем.
Но сейчас посмотрели с неприязнью:
— Бриджит! Ты что — заболела?
— Заключение комиссии есть в моем файле.
— Значит, получается, что ты одна — героиня, а мы — дерьмо? Плоды феминизма?
Бриджит думала в этот миг: «Ребята, все не так. Но у меня такие обстоятельства, что не лететь я не могу. Чем бы это ни кончилось». Но вслух проговорила другое, что тоже было правдой:
— Я этого много лет ждала. Пусть не Марс — так даже интереснее. Вы все знаете — я человек, одержимый любопытством, иначе мне жить очень уж скучно. Я готова лететь куда угодно — но не согласна болтаться два года на станции, где ничего нового не будет, потому что и быть не должно. Я лечу, и все. Да и это для всех лучше: вы ведь слышали, что с человеком все-таки надежнее. Не надо меня отговаривать. У меня другого решения быть просто не может. И не спрашивайте больше: комментариев не будет.