Будь он кем угодно. Даже президентом. Вернее, тем более — президентом. Тут речь может пойти даже об импичменте.
Сразу же понял он и другое. А именно: что подобные мысли сами собой придут в голову всякому политику, в чьем распоряжении новая информация окажется. Так что первым и необходимым условием желаемого успеха было пресечь дальнейшее распространение полученных сведений или по крайней мере как можно более ограничить их разлет. Он уже повидался с гольфистом — директором обсерватории, и с большим интересом выслушал все, что ученый смог поведать ему о возможном небесном госте. Хотя, надо сказать, неопределенность сведений его несколько смутила. Но ведь, как известно, в искусстве пропаганды главное — не факты, а их интерпретация.
Он уже писал на листочке — быстро, размашисто, — что надо будет сделать в этой связи уже в самое ближайшее время.
В часы. Даже в минуты.
Встретиться еще раз с астрономом и уточнить — сколько еще времени остается до того дня, когда станет ясно, что на самом деле никакой угрозы нет.
Выяснить немедленно, как широко распространилась информация на сегодня; есть ли данные о том, что об угрозе стало известно и за рубежом; если да — то где и кто там ею владеет, иными словами — с кем нужно будет вести тихие переговоры, чтобы оттуда не сломали ненароком всей игры. И не менее важно — изолировать всех, кто уже владеет информацией в России и может стать источником ее утечки.
Это политик понял сразу же. На первый взгляд казалось, что, наоборот, быстрое и широкое распространение информации будет ему на руку, создавая определенное общественное мнение: страх смерти всегда является одним из сильнейших мотивов. Но эту версию он сразу же отбросил. Мнение возникло бы, да, конечно. И заставило бы президента свернуть работу по Соглашению — до тех пор, пока космическая обстановка не прояснится. Однако в таком случае все сыграет в пользу действующего президента, и все меры, какие будут приняты, пойдут на его счет, оппозиция же, как и обычно, останется в тени.
А потому вариант с немедленным оглашением отметается. Нет, работать надо иначе. Скрытно. Тайно. Никакой публичной информации — да и другой тоже. Пусть Соглашение готовится. Но вот тогда, когда останется только подписать его, — в этот миг и произойдет выброс всех накопленных к тому времени данных. Информационный взрыв. И — на свет. Под лучи прожекторов.
Тогда сразу же — полное блокирование всего, связанного с запретом и уничтожением ядерных зарядов.
Разворот на сто восемьдесят градусов. В адрес президента — обвинения в оторванности от реальной действительности, об отсутствии в его политике элементарной логики, в крупном просчете — и тому подобное. В Думе — начало процесса импичмента. Дальше все было ясно.
Разговор в лимузине не заставил политика резко менять все прежние, тщательно разработанные планы. Потому что ему действительно и раньше было ясно: когда он возглавил ОДО, он тем самым как бы подписал некое постановление касательно своей дальнейшей судьбы. Тогда он понял, что придет день, когда понадобится менять ПМЖ; надолго ли — неизвестно; он надеялся, что нет.
Сейчас, похоже, день пришел. И, к счастью, в достаточно хорошей обстановке. Президент улетел далеко — на Камчатку. Скатертью дорога. И там, естественно, будет ждать появления главы оппозиции. Политик любил такие наезды: «Меня не звали — но я ни на что и не претендую, приехал за свои, за стол не лезу; зачем я тут? А чтобы ты помнил: оппозиция просматривает каждое твое движение, каждую мысль. И всему даст оценку. В нужное время и в нужном месте».
Но на Камчатке политик не появится. Он окажется еще восточнее. И будем, президент, «мы с тобой два берега у одной реки», называемой — Тихий океан.
Только не жди, что улетит навсегда!
Такими мыслями политик поддерживал себя. Потому что на деле все было достаточно сложным.
Сменить местожительство можно было, лишь пожертвовав частью интересов оппозиции в стране. Пусть и на время — все равно жаль их было; однако винить в том, что приходится кое-что перекраивать, можно было только самого себя. Собственный просчет: недооценил человека, ставшего его противником, стремление нынешнего президента России к подлинной независимости и самостоятельности. «Рано повзрослел», тяжело думал глава оппозиции, сидя в своем кабинете за столом, подпирая лоб ладонью. «И, наверное, почуял, что его главная идея — под боем, как плохо защищенная фигура на шахматной доске.
«И, наверное, почуял, что его главная идея — под боем, как плохо защищенная фигура на шахматной доске. А за нее, за свое историческое величие он теперь будет и горла перегрызать и вообще — сделает все. И первое горло в его списке — мое».
Он перенес ладонь со лба на это самое горло, как бы заранее защищая его. Хотя почему — заранее? Самое время было — обороняться любым способом.
Вывод напрашивался однозначный.
Противников разоружения предостаточно и там. И там надо создавать мнение и искать поддержки. Лучше — за морями. Лондон слишком близко. Париж не пойдет на осложнения. Америка — вот то, что нужно. Политик такой демарш готовил давно. И вот день пришел — раньше, чем он рассчитывал. И надо было срочно, как говорят охотники, вставать на крыло. И сделать это так, чтобы там это не было воспринято как поиски убежища, но как визит совершенно деловой — по весьма серьезному поводу.