— Несомненно.
— Прекрасно. Вы состоите у меня на должности с этой минуты. Но по названным вами причинам физически останетесь пока на прежнем месте, и наше соглашение до поры пребудет конфиденциальным.
— Вы хотите…
— Я хочу, чтобы вы собрали в своих руках все существующие и возможные каналы информации по поводу предполагаемого события. Постоянно держали меня в курсе. И поступали с этой информацией — а также с ее носителями — так, как буду указывать я. Понадобятся деньги — только скажите. Если надо будет купить обсерваторию — и на такие расходы я пойду. Или нанять, это было бы лучше. Со всеми звездочетами. Здесь или в Австралии — не имеет значения. Для того чтобы успешно проделывать эту работу, вам выгоднее оставаться в нынешнем кабинете. А пост в «Шиповнике» вы уже заняли, но эти дела могут и обождать немного: их мы способны регулировать, а вот полет космического тела нам, к сожалению, неподвластен. Вы меня поняли? Согласны?
— По-моему, это самый правильный путь. Если я верно понимаю, после того, как угроза исчезнет, вы сможете значительно увеличить начальный капитал компании?
— О, в этом не сомневайтесь. У нас будут такие корабли…
— Суда, — не удержался собеседник магната, чтобы не поправить.
— Браво. Вы уже становитесь специалистом. Вот вам мой личный номер. Линия спутниковая, защищена абсолютно. И я буду готов принять вас в любой миг, как только это потребуется.
— Спасибо.
— Да, вот что еще. Президент в курсе?
— Туда ему, насколько я знаю, не сообщалось. Иначе он проявил бы хоть какой-то интерес.
— Я бы не стал его беспокоить. Сначала разберемся сами.
«Ну понятно, — подумал шеф администрации. — Сейчас инициатива у тебя в руках, а узнай об этом первый — неизвестно еще, что он станет делать…»
Вслух же он сказал:
— По сути, нет ведь ничего столь определенного, чтобы докладывать на самый верх.
— Совершенно верно. Итак — успехов.
— Всего наилучшего.
6
В лимузине Гридень продолжал думать над вновь открывшейся перспективой. Тут было, над чем поразмыслить, и помимо главных, совершенно ясных для него ходов.
Нет, сама, возможно, предстоящая катастрофа Гридня, прямо сказать, не очень беспокоила. Он в нее просто не поверил. Почему? Ну не поверил, и все тут. Подсознание не говорило ему о такой опасности. А подсознанию он верил. Так что размышления, которым он сейчас предался, касались вовсе не путей спасения от мирового катаклизма, а действий чисто практических, которые следовало предпринять — или, наоборот, предпринимать не следовало — в самое ближайшее время. Уже сегодня. И вот это «следует — не следует», исполненное противоречий, и заставляло сейчас магната нервно ерзать на мягкой коже сиденья, как если бы он пытался отыскать на нем такое место, которое само и подскажет нужное решение.
Дилемма заключалась в том, что, с одной стороны, новую информацию — и только что полученную им, и ту, которую еще только предстояло получить, — следовало хранить в строжайшей тайне, потому что любая утечка ее привела бы к уменьшению возможной прибыли, величину которой Гридень в первом приближении, округляя, представил себе сразу же, как только биржевая операция по всему фронту — не Москва только, но и Нью-Йорк, Лондон, Страсбург и так далее — возникла в его сознании.
Он не только определил порядок величины, но и вчерне уже распределил эти деньги по назначению. Иными словами, суммы эти оказались как бы уже запланированными в бюджет, нарушение которого Гридень считал признаком непрофессиональности. И делиться с кем-нибудь новой информацией означало бы практически не что иное, как делиться прибылью. А этого очень не хотелось. Это было бы противоестественно. Таким образом, вывод напрашивался сам собой: никому ни слова, никаких пояснений, никакой мотивации. Почему продаю? Просто решил вычистить портфель, да и понадобились деньги — шутка ли, три таких парохода покупаются… Убедительно? Убедительно. Поверят или нет — но придраться не к чему.
Но — как отлично понимал Гридень — кто-то придерется и начнет копать.
Может быть, почти для каждого его объяснений хватит. Но только не для Федюни.
Именно так, по старой-старой памяти, Гридень в мыслях называл глубокоуважаемого Федора Петровича Кудлатого, весьма солидного предпринимателя и финансиста, контролирующего значительную часть рынка цветных металлов (не только в России), а также воздушного транспорта и железных дорог, а в далеком уже, но незабвенном прошлом — большого авторитета, Кудряша по кликухе, стоявшего во главе сильной криминальной группировки в Подмосковье.
В этом прошлом, теперь официально как бы и не существовавшем никогда, Федор Петрович тянул (правда, лишь в пору ранней юности и полной неопытности) два немалых срока, числилось за ним несколько крутых разборок с конкурентными организациями, поговаривали даже, что он не погнушался в свое время замочить не одного и не двух своими руками; то ли не полагался на умение братков, то ли не было в ту пору у него таких средств, чтобы заказывать; в последнее, впрочем, Гридень не верил. Хотя, может быть, тогда и в самом деле не хватало бабок; теперь же, по имеющийся информации, был он вторым в России по своей стоимости, уступая лишь Гридню, а намного ли — никак не удавалось уточнить.