Стоя перед кроватью, он сладко потянулся. Приятное это занятие прервал телефон.
— Отдохнули?
Это Столбовиц.
— Наилучшим образом, благодарю вас.
— Хорошо. Я сейчас лечу к вам. Приготовьтесь: удалось договориться о встрече — только-только успеем долететь.
— С обозревателем?
— С генералами. Так что вооружитесь до зубов. На ту же тему, что со мной: небесное тело, соглашение и ракеты. Итак — через двадцать минут на площадке.
Приезжий рысцой протрусил в ванную. Душ сейчас был как раз кстати.
2
Минич положил трубку и удивленно сказал Джине:
— А говорят, что чудес не бывает.
— Ну, что он сказал?
— Прямо невероятно. Я думал, что он меня пошлет…
— Что ты думал, я знаю. А он что?
— Я просто ушам не поверил: прошло на ура. Он, мне показалось, в дикий восторг пришел — словно ждал именно чего-то такого. Сразу же дал «добро», сказал, чтобы я не хватал себя за руки — места даст столько, сколько потребуется, и попросил сделать все так быстро, как только могу, — и сразу же к нему, не в отдел, а прямо.
— Замечательно. Я рада за тебя.
— Спасибо.
— Больше он ничего не сказал?
— Строго-настрого предупредил, чтобы никому ни полслова, а то кто-нибудь другой подсуетится и перехватит. Сказал, что такой гвоздь непростительно было бы уступить даже родному отцу.
— Разве об этом нужно специально предупреждать?
— Да нет — все и так прекрасно понимают. Скорее, он слишком уж взволновался, по-моему. Может, просто устал — день был длинный.
— Может быть, — сказала Джина задумчиво. — Хотя… что-то не очень хорошие у меня предчувствия. Знаешь что? Давай-ка поскорее уедем отсюда.
Но Минич, чье настроение после разговора с Гречиным резко улучшилось, предпочел бы другой вариант:
— Темно уже, дорога нелегкая, и устал я, откровенно говоря. Лучше бы задержаться тут до утра? Чем плохая идея?
Он встал, подошел к Джине сзади, положил ладони ей на плечи, тем самым договаривая то, что не было высказано в словах.
Джина не стала высвобождаться из его рук. Но покачала головой:
— Слишком рано расслабляться.
— Послушай… Останемся.
— Нет. — Только теперь она повела плечами, сбрасывая его ладони. Встала.
Но у него уже вступило в голову.
— Послушай… Останемся.
— Нет. — Только теперь она повела плечами, сбрасывая его ладони. Встала.
Но у него уже вступило в голову. И не только.
— Так, значит? А с Люцианом спала. Я что — хуже?
И подумал: сейчас даст по морде.
Но она вроде бы не обиделась. Не очень понятно усмехнулась:
— Я и с другими спала, к твоему сведению. Вот такая. И греха в этом не вижу: никого не обманывала и денег не брала. Ну и что?
— Да нет… — пробормотал Минич, опешив. — Ничего…
— Я не против твоей… идеи. Но не сейчас и не здесь. Не в доме Люциана, понятно?
— Когда же? Где? — Миничу уже казалось, что он хочет эту женщину — всерьез и надолго, и даже — давно, хотя последнее было и вовсе нелепым. Такое приключалось с ним не впервые, но каждый раз он переживал все заново. — Может быть, тебя смущает, что Люциан умер? Он не обиделся бы, поверь мне… — И он снова протянул руки, чтобы обнять ее.
— Нет! — На этот раз слово прозвучало резко, как выстрел без глушителя. — Хочешь ночевать здесь — ночуй. А я пойду.
— Ночью? Пешком?
— Ничего. Мне уже приходилось.
Она взяла сумку. И пошла к двери — решительно, твердо ступая.
— Постой!..
— Я сказала — нет.
— Да ладно, будь по-твоему — поедем…
Ему действительно не хотелось сейчас садиться за баранку. Минич был не из тех, кто даже в туалет по малой нужде старается доехать в машине; садился за руль тогда, когда и в самом деле было нужно. Но отпускать женщину одну в ночь, в этой диковатой (на его взгляд) местности было бы совершенно недостойно — тем более что ему хотелось сохранить знакомство.
— Если ты быстро соберешься.
— Ты так спешишь?
Джина ответила не сразу:
— Мне тут стало не по себе…
— Обиделась? — высказал он догадку.
— На тебя? — Она чуть улыбнулась. — Нет, конечно. Просто возникло вдруг нехорошее предощущение. А я верю в такие вещи.
Собирался он недолго — по сути, сборов никаких и не было, взял только все найденные материалы покойного астронома-любителя, погрузил в пластиковый пакет — он всегда носил один такой в заднем кармане брюк на случай, если понадобится что-то купить по дороге. Выключил свет, когда Джина уже вышла на крыльцо. Тщательно запер дверь. Ему уже хотелось и в самом деле сохранить этот домик за собой: теперь с ним было связано и чисто личное воспоминание, пусть и не самое приятное. Подошел к машине, отворил дверцу, включил внутреннее освещение, внимательно оглядел салон, заглядывая даже под передние сиденья.
— Ты что-то потерял?
— Нет. — Минич принужденно усмехнулся. — Подумал, что эти — как их назвать — гости могли что-нибудь и подбросить. Насмотрелся фильмов…
— Если бы только в фильмах, — сказала она. — Нашел?
— Нет. Остался багажник, да и под капот посмотреть стоит.
— Только побыстрее, пожалуйста! — Минич услышал в ее голосе подлинный страх.
Покачал головой.
— Ладно, садись. Будем надеяться…
Все же зажигание он включил, преодолевая некое внутреннее сопротивление. Не иначе, как страхи женщины передались и ему? Погода стояла теплая, не было нужды прогревать мотор, и он сразу же врубил скорость и дальний свет.