— Совершенно с вами согласен. Но у нас есть опыт. С журналистами можно договориться — если обращаться к ним уважительно и серьезно.
— Да, именно так: уважительно и серьезно.
«А к тем, с кем договориться нельзя, можно применить иные меры, — подумал россиянин, но вслух говорить этого, конечно, не стал, хотя и не сомневался в том, что янки считает точно так же. — И меры эти лучше принимать превентивно — после драки-то кулаками не машут…»
Оба первых лица попрощались очень дружески. Страны их, конечно, не стояли сегодня рядом; но в решении внезапной и грозной проблемы они и в самом деле были равны.
Или, во всяком случае, так они думали.
2
Минич вылез из окна благополучно. Было уже почти совсем светло. Осторожно, оглядываясь, вышел из калитки и сразу же свернул в кусты в том самом месте, где они выходили. Зашагал не спеша, стараясь не шуметь, глядя то под ноги, то по сторонам, и жалея, что к уху не приспособлено еще и зеркало заднего вида на кронштейне. С ним было бы еще надежнее.
Можно было считать, что и на этот раз повезло: ни на пути к магазину, ни там на него никто не обратил особого внимания; видно, чужаки не так уж редко проходили через деревню, направляясь к реке. У него, правда, не было с собой удочек, без которых у воды делать вроде бы и нечего; но кто знал — в сидоре могла оказаться складная, да и вообще, кому какое дело?
Сделав покупки, Минич вышел из магазина. Огляделся, стараясь, чтобы это не получилось слишком уж подчеркнуто. Вышел на дорогу и пошел дальше — как и собирался. Лишь километра через полтора рискнул свернуть с проселка — там, где лесок подступал к дороге ближе всего. Углубился метров на двести и снова повернул — теперь уже к дому. Погода была ясной, солнце светило, и он не боялся очень уж сбиться с пути.
Последний этим утром сон Джине досмотреть не удалось. Он прервался внезапно от ощущения тревоги. Открыв глаза, она не сразу сообразила, в чем дело, а когда поняла — испугалась.
Разбудили ее голоса, доносившиеся снаружи. Два мужика разговаривали у крыльца или, может быть, уже на нем.
— Не, никто не заходил. Печать не нарушена.
— Я же и говорил: кто полезет? Дураков у нас вроде не числится. А вообще продать бы его поскорее — и выгодно, и спокойно.
— Тут, понимаешь, тонкий расчет. Конечно, покупатели есть. Но срок еще не вышел. И потом…
— Срок! Эти купцы если срока и боятся, то уж не такого. А того, что суд ломает.
— Да не беги ты, как голый в баню. Дай договорить…
Джине почудилось, что один голос она узнает. Высокий и хриплый. Кажется, именно такой простудный тенорок был у того, третьего, когда сюда наведалась команда на джипе. Местный кадр.
— …я ведь говорю: расчет на то, что тот парень здесь появится — который это как бы унаследовал. У нас считают, что больше ему деваться некуда, связей прочных в других местах у него нет, где бы он мог затаиться. Вот тут его и рассчитывают взять. А перед тем — может, еще попасут, чтобы еще на кого-нибудь выйти. Поэтому и есть указание: ничего никому не продавать, если даже все сроки пройдут. А против таких указаний кто же пойдет?
— Тогда лучше было бы засаду устроить…
— Кто сядет-то: мы с тобой? Дел и без того хватает. А как он появится, я сразу узнаю: у меня его телефон на прослушке, всякий разговор сразу пишется по автомату, если даже и в мое отсутствие. Ну а как только — я сразу даю сигнал, и через час тут будут все, кому следует.
— Что ж его до сих пор нет?
— Выжидает где-нибудь. Тоже, видно, не пальцем делан. Голова работает. Но мимо не пройдет — так у нас там полагают.
— Начальству виднее.
— Да и в деревне — как только увидят, что кто-то сюда сворачивает, сразу доложат. Мне или вот тебе. Ну а ты тоже знаешь, что делать.
— Да уж не первый год замужем. Ну, вроде здесь больше делать нечего. Все посмотрели, во всем убедились.
— Как и положено.
Теперь можно неделю не приходить. Стой, мы еще ставни не проверили.
— Да никто не трогал — и так видно.
— Все равно. Положено — значит надо выполнить. Давай обойдем дом еще раз.
У Джины душа ушла в пятки. Но только на миг. Она бесшумно — босиком — пробежала в кухню. Распахнула раму. Заперла ставню, сильно потянув на себя, пока не послышался негромкий щелчок: защелка сработала. Опустилась на табуретку, стараясь дышать потише. Шаги снаружи приближались, судя по хрусту, на миг замирая перед каждым окном. Вот они рядом. Ставню снаружи потрогали.
— Ну, теперь уж точно все.
И хруст опавших веток стал удаляться. На душе должно было полегчать, но Джина, машинально глянув на часы — у Люциана часы были в каждой комнате, старик, видно, следил за бегом времени, — и, напротив, встревожилась еще больше.
Потому что, судя по времени, Марик должен был уже возвращаться. Если что-то там его не задержало. Но если он наткнется на этих двух… Местный кадр может узнать его: говорят, их работа требует хорошей памяти, в том числе и зрительной. А они видели друг друга — тогда, здесь. И тогда…
Не одеваясь, даже не подумав о том, чтобы съесть что-нибудь, она сидела, почему-то не отрывая взгляда от часов — словно от них тут что-то зависело. На самом деле она не представляла, где и когда могла бы произойти неожиданная и совсем не нужная встреча Марика с его преследователями; но почему-то решила, что если ничего не произойдет, то Марик должен оказаться здесь, самое большое, через полчаса. Ну а если его не будет…