— Не нравится? — Вурундшундба словно прочитал мои мысли. — Ничего, это еще цветочки. Посмотри на небо.
Я послушно уставился на небо и чуть не рехнулся: из-за горизонта поспешно выползало не одно из симпатичных местных солнышек, к которым я уже успел привыкнуть, а точная копия рисунка на парусе: такая же круглая желтая рожа с алым румянцем и нехорошей ухмылкой.
— Ничего, это еще цветочки. Посмотри на небо.
Я послушно уставился на небо и чуть не рехнулся: из-за горизонта поспешно выползало не одно из симпатичных местных солнышек, к которым я уже успел привыкнуть, а точная копия рисунка на парусе: такая же круглая желтая рожа с алым румянцем и нехорошей ухмылкой.
— Что это? — отчаянно заикаясь спросил я.
— Лабысло, — усмехнулся Вурундшундба. — Страмослябы почему-то считают, что именно так и должно выглядеть солнце. А мы не поленились состряпать для них эту иллюзию. Каждое утро сие чудище вылезает из-за моря, а каждый вечер прячется в болото за Страмодубами, вон в той стороне, — он махнул рукой, указывая куда-то вглубь материка. Неплохая шутка! Нас она забавляет, а этих олухов делает счастливыми. Иногда в их края забредают заплутавшие путники из земли Нао — могу тебя заверить, на них это зрелище действует еще похлеще, чем на тебя!
— Что же за люди эти Страмослябы, если они греются в лучах такого солнца? — жалобно спросил я.
— Забавные люди, в этом ты сам убедишься. Сейчас я познакомлю тебя с капитаном… Ага, а он уже к нам идет. Легок на помине!
К нам действительно приближался высокий коренастый дядя, лохматый и бородатый, как старый хиппи, да и одет он был соответственно: в видавшую виды просторную черную рубаху до колен и такие же просторные полосатые штаны. Его обувь и вовсе сбила меня с толку: кажется, это были самые обыкновенные плетеные лапти — если честно, до сих пор я видел лапти только на картинках, и не очень верил, что такие штуки могут носить настоящие живые люди.
— Етидрєный хряп! — жизнерадостно сказал он нам обоим.
— Что он говорит? — робко спросил я у Вурундшунбы.
— А, ерунда, — отмахнулся он. — Считай, что тебе сказали доброе утро…
— Попробую себя в этом убедить, — неуверенно пообещал я. — Что, эти ребята говорят на каком-то своем языке?
— Ну да, — невозмутимо согласился мой проводник. — Многие люди говорят на своих языках. Что в этом удивительного?
— Ничего, — вздохнул я. — Но как мы будем общаться?
— Как-нибудь, — отмахнулся он. — Выучишь десяток слов, помашешь руками, скорчишь рожу — делов-то! Тоже мне проблема… И потом, я не думаю, что у вас найдется много тем для бесед, так что ты ничего не теряешь.
Пожилой хиппи в лаптях, тем временем, подошел поближе и уставился на меня с простодушным любопытством. Обменялся с Вурундшундбой несколькими короткими фразами, из которых я не понял ни слова, кроме словосочетания Ронхул Маггот, которое уже привык считать своим именем. Правда, пару раз до меня донесся уже знакомый етидрєный хряп. В конце беседы новый знакомец наградил меня идиотской, но приветливой ухмылкой, обнажившей несколько миллионов крепких зубов, развернулся и потопал к кораблю. Мы отправились следом.
— Забыл представить тебе этого достойного мужа, — с неподражаемой иронией сказал мой проводник. — Капитан Зуздарги — этого самого корыта, — он брезгливо махнул рукой в сторону парусника. — Его зовут Плюхай Яйцедубович.
— Как-как? — я ушам своим не поверил.
— Как слышал, — отрезал Вурундшундба. — И имей в виду: все страмослябы очень дорожат своими отчествами, так что такие вещи лучше учить наизусть… Ничего, тебе еще повезло, что мы застали здесь именно Плюхая, а не кого-то другого! Он надежный мужик.
Глуп неописуемо, как все страмослябы, но опытный мореход. Команда его слушается, а это на страмослябских кораблях редкость… Во всяком случае, я уверен, что у Плюхая хватит ума, чтобы добраться до Халндойна. Он проделывал это путешествие не меньше сотни раз и всегда возвращался домой на своем собственном корабле, да еще и с трофеями.
— Это обнадеживает, — вздохнул я.
Хваленый капитан, тем временем, споткнулся на ровном месте, упал, приземлившись на все четыре конечности, как кошка, пробурчал уть химно етєное! — вскочил на ноги и бодро зашагал дальше.
Все правильно, он еще и пьян, небось, с утра пораньше, — мрачно подумал я, — чего еще ждать от пирата!
Мое настроение портилось быстро, как вареная колбаса на солнцепеке. Я уже успел свыкнуться со многими неприятными вещами, но новый спутник и его корабль с сердитым солнышком на парусе вызывали у меня стойкую неприязнь и будили самые нехорошие предчувствия. О кошмарном светиле, которое бодро вскарабкивалось на небо, я уже и не говорю! Когда мы приблизились к кораблю, мне стало совсем нехорошо: я обнаружил, что мои будущие спутники имеют великое множество недостатков, что делало совершенно невозможным наше с ними сосуществование на столь маленькой площади. Прежде всего, на мой вкус, их было слишком много для такого крошечного суденышка. Спутанные шевелюры, бороды до пояса и одинаковые просторные рубахи в таком количестве казались чем-то вроде униформы. Их лица не блистали ни интеллектом, ни обыкновенным добродушием. Да черт с ними, с лицами! Эти милые люди пахли так, словно у каждого из них за пазухой хранились безграничные запасы заплесневевшего сыра. Они весело скалились до ушей и оживленно переговаривались вполголоса: думаю, их сдерживало присутствие Вурундшундбы. Я снова ничего не разобрал, кроме уже знакомого етидрєного хряпа и некоторых новых словечек вроде ибьтую мэмэ, утьвлять и етидреть — у меня голова кругом шла от их бормотания!