С третьей попытки затея удалась: Вєха принес кувшин с водой и старательно лил ее мне на руки. Вид у него при этом был настолько смурной, что я почувствовал себя проклятым эксплуататором.
Потом я самостоятельно нашел кувшин с кисловатым соком каких-то местных ягод, с удовольствием сделал несколько глотков, устроился у только что разведенного костра и — не то, чтобы пригорюнился, но мое тогда настроение нельзя назвать радужным. Моему путешествию конца не было видно — а ведь я так надеялся, что встреча с Варабайбой станет последней страницей этой долгой, как тяжелый сон, истории…
— Ты чего грустишь, Ронхул? — бодро спросил Хэхэльф — я так и не заметил, откуда он появился. — Все так славно устроилось!
— Я не грущу, я тренируюсь, — нашелся я. — Надо же мне когда-то прекращать улыбаться!
— Уже ни к чему, — беззаботно отозвался он. — Через несколько дней будем на моем корабле — а там можешь ржать хоть с утра до ночи, я не против… Вряд ли тебе предстоит еще когда-нибудь вернуться на Хой — насколько я понял, это не входит в твои планы.
— У меня больше нет планов, — печально усмехнулся я. — Бесполезно! Я уже убедился, что планы приносят только разочарования. Так что я решил просто жить как живется — и все.
— Какой ты стал мудрый! Сразу видно, что с Варабайбой время проводил, — хмыкнул Хэхэльф. И сочувственно спросил: — Ты надеялся, что сразу вернешься домой, да?
— Конечно, — признался я. — Именно так я себе все и представлял. Знаешь, когда приходишь к богу, с которым вроде бы успел подружиться, и просишь его о помощи… Может быть, я идиот, но я думал, что для бога нет ничего невозможного!
— Не горюй, Ронхул! — Хэхэльф положил мне руку на плечо. — Конечно, ты немного разочаровался, но ты еще убедишься, что все к лучшему. Ты сейчас даже представить себе не можешь, как мы повеселимся! Насколько я успел тебя изучить, уверен, что тебе понравится.
— Предпочитаю поверить тебе на слово, поскольку у меня просто нет другого выхода, — улыбнулся я.
— Наверное хорошее место этот твой мир, если ты так спешишь туда вернуться, — мечтательно заметил Хэхэльф.
— Да, хорошее, — согласился я. — Наверное дело в том, что я только-только успел его как следует полюбить. Если бы это была моя родина, которая успела мне порядком осточертеть, я бы наверное вообще не рыпался: поселился бы в этом замечательном домике в Сбо, который ты для меня выменял… хотя нет: в любом случае мне пришлось бы хорошенько пошевелить задницей, чтобы отсюда выбраться, поскольку в конце года…
— Ну да, ну да, — покивал Хэхэльф. — Эти твои гнєзда химер… Жуть какая! Хорошо, что я не демон! Ничего, Ронхул, до конца года мы точно управимся, иначе и быть не может.
— Думаешь? — с надеждой спросил я.
— Уверен, — невозмутимо кивнул он. — Если бы я не был уверен, я бы сам присоветовал тебе снова идти к Варабайбе и соглашаться на все, что угодно, лишь бы убраться отсюда как можно скорее!
— Ладно, тогда я прекращаю ныть раз и навсегда, — пообещал я.
— Ну, если очень припечет, можешь как-нибудь еще поныть, — великодушно разрешил Хэхэльф. — Для хорошего человека ничего не жалко!
— А где наши бунабские друзья? — спросил я. — Наслаждаются близостью священного места? Небось, решили все-таки наверх прогуляться?
— А как же! — усмехнулся Хэхэльф.
— Наслаждаются близостью священного места? Небось, решили все-таки наверх прогуляться?
— А как же! — усмехнулся Хэхэльф. — Если уж они сюда добрались, глупо было бы уходить назад, не попытавшись повидаться с Варабайбой. Твое дело, конечно, уладилось само собой, но был бы Варабайба, а о чем с ним поговорить — всегда найдется! Когда нет никакого личного дела, всегда можно побеседовать о будущем ежегодном празднике.
— А что это за ежегодный праздник такой? — заинтересовался я.
— О, это надо видеть! — мечтательно вздохнул Хэхэльф. — Я сам был на таком празднике всего один раз: все-таки я не бунаба, а простой заложник… Но однажды дядя Анабан взял меня с собой. У него уже тогда были большие планы на мой счет, и он делал все для того, чтобы я вырос настоящим патриотом Хоя и полюбил здешние обычаи. Надо отдать ему должное: ему это удалось — я до сих пор смотрю на своих земляков свысока. поскольку твердо уверен, что вырос среди людей, которые выше их на несколько голов!
— По крайней мере, на высоту одной агибубы! — ехидно вставил я.
Хэхэльф укоризненно покачал головой, потом и сам улыбнулся краешком рта и продолжил:
— На бунабском языке этот праздник называется Исма-Иба. Раз в год, когда начинает дуть веселый ветер Агимэу, придающий людям такую бодрость, что никому даже спать не хочется в течение тех десяти дней, пока он дует, сюда, на скалу Агибубу съезжаются чуть ли не все жители Хоя. Дома остаются только старики, которым уже не хочется путешествовать, маленькие дети, которые еще не настолько сообразительны, чтобы принимать участие в празднике, и некоторые рабы, чтобы ухаживать за теми и за другими и поддерживать порядок в доме. В свое время Варабайба придумал этот праздник после того, как окончательно убедился, что люди его народа чрезвычайно воинственны. По крайней мере, теперь у него есть гарантия, что любая война, которая может завязаться на острове, не продлится больше года: в назначенное время враги спрячут оружие в кладовые и начнут собираться на Исма-Иба. Если бы не этот праздник, ветер взбодрил бы враждующих, и война могла бы вспыхнуть с новой силой. Само собой разумеется, что во время Исма-Иба воевать никто не будет, а в ходе праздника враги обычно успевают помириться — если они не сделают это добровольно, Варабайба им непременно поможет…