— Хатхас сказал, что караван уходит на закате, — задумчиво пробормотал Хэхэльф, уставившись на небо. — А я поторопился. Можно было зайти куда-нибудь выпить пива… Ничего, час можно и подождать. А пиво у меня и с собой есть… Ты, конечно, откажешься?
— Разве что глоток за компанию, — с некоторым сомнением сказал я, вспоминая свое щекастое отражение в зеркале.
— А больше и не дам, — усмехнулся он. — Самому мало!
— Повезло мне! — говорил Хэхэльф, лениво потягивая пиво. — Вовремя я встретил Хатхаса. Теперь я за свой Чинки спокоен. Мои ребята — надежные парни, да вот соображения у них не всегда хватает. А с Хатхасом они сделают парочку рейсов в Сбо и обратно, поторгуют, глядишь и заработают немного… А если со мной что случится — что ж, по крайней мере, буду знать, что мой Чинки отошел к хорошему хозяину!
— Если с тобой что-то случится? — переспросил я. — Думаешь, все так круто?
— Поживем — увидим, — флегматично отозвался Хэхэльф. И серьезно добавил: — Война — это война, даже если никто кроме тебя не знает, что она уже началась!
— А она началась? — растерянно уточнил я.
— Для меня — да. А как для тебя — не знаю, — сухо сказал он. — В таких делах каждый сам для себя решает, — потом он беззаботно рассмеялся и извлек из-за пазухи своих зубастых питомцев. Хэхэльф явно хотел сменить тему, и я не стал ему в этом препятствовать.
Глава 13
Экспресс Бондох — Альтаон
Обещанный караван действительно появился на закате и потряс меня до глубины души. Таинственные бухубаты оказались самыми настоящими ежами, только неправдоподобно большими, размером с коробку из-под телевизора, очень толстыми, с короткими густыми иголками, пушистыми, как колючки некоторых декоративных кактусов. К моему величайшему изумлению, парочка этих толстяков без видимого напряжения волокла за собой настоящий поезд — добрый десяток загруженных доверху телег, сцепленных между собой.
К моему величайшему изумлению, парочка этих толстяков без видимого напряжения волокла за собой настоящий поезд — добрый десяток загруженных доверху телег, сцепленных между собой. Никакой упряжи на ежиках не было: ремни, прицепленные к головной повозке, они держали в зубах. Во главе эшелона шагал высокий худой человек в широких кожаных штанах и меховом жилете, надетом на голое тело — он был экипирован в точности, как мой старый приятель Мэсэн, и вообще был похож на него, как родной брат: такой же лохматый, жилистый, загорелый, с внимательным настороженным взглядом и самодовольной улыбкой, старательно спрятанной в уголках губ.
— Это и есть караван? — недоверчиво спросил я Хэхэльфа.
— Ну да, а что же еще, по-твоему? Парадный выезд Великого Рандана Таонкрахта ко двору Ванда? — ехидно отозвался он.
— А эти зверушки не надорвутся, если еще и мы взгромоздимся на одну из телег?
— Да ты что! Это же бухубаты! — Горячо запротестовал Хэхэльф. — Самые сильные звери на Мурбангоне, а может быть и во всем мире. Знаешь, сколько весит поклажа на этих телегах? Наш с тобой вес мало что изменит, поверь мне на слово!
— Не забывай: теперь я толстый, — усмехнулся я.
— Такое забыть невозможно! — фыркнул он. — Ничего, Ронхул Маггот, даже если бы ты полгода грыз курмду, без остановки… — он не договорил, потому что лохматый погонщик бухубатов поравнялся с нами, и Хэхэльф тут же приступил к переговорам.
Ребята торговались полчаса, не меньше. Я не вмешивался, а наслаждался — это был своего рода эстрадный номер, гениальная импровизация, достойная куда большей аудитории. Спорщики стоили друг друга! Я был совершенно уверен, что на самом деле Хэхэльфу глубоко по фигу, две, или три монетки отдавать предводителю каравана: я уже успел изучить своего друга и отлично знал, что его демонстративная прижимистость — всего лишь дань бунабскому воспитанию и лишний повод пошутить, заодно. Вот и сейчас парень торговался из любви к искусству, а не потому, что спорная монетка действительно имела для него какое-то значение. А вот погонщик бухубатов, как мне показалось, относился к торгу куда серьезнее. Собственно говоря, именно поэтому он и проиграл спор: в конце концов Хэхэльф сунул ему две монетки, и парень принялся деловито разгружать одну из телег — вторую по счету. Первая и без того была почти пустой — очевидно, она предназначалась самому предводителю каравана. Через несколько минут он аккуратно распределил груз по остальным телегам и нетерпеливо буркнул: Йох! Залезайте! Мы не заставили просить себя дважды.
Поначалу поездка то и дело провоцировала меня на идиотское хихиканье: я все время представлял себе, как это должно смотреться со стороны: два толстых ежа волокут за собой тяжело груженые телеги, на одной из которых восседают взрослые, вооруженные до зубов мужики — бред пьяного мультипликатора, да и только! Кроме всего, бухубаты громко пыхтели, а их погонщик фальшиво напевал какую-то идиотскую песенку, все время один и тот же куплет:
— У далекого Муммайха
есть жена — умна не очень.
Есть еще урэгов много
у Муммайха из Альгана… — потом он делал небольшую паузу и начинал сначала.
— Между прочим, это я сочинил, — гордо сообщил мне Хэхэльф.
— Да? — вежливо переспросил я. Если честно, на его месте, я бы не стал слишком гордиться таким поэтическим произведением. Скажу больше: я бы непременно позаботился, чтобы оно не стало достоянием широкой общественности. Но, с другой стороны, что я знал о местных поэтических канонах!