— Просто мы с вами — очень разные твари, ребята. — Примирительно сказал я. — Какой из меня, к черту, мудрец… Там, где я родился, о маленьких детях иногда говорят: он уже все понимает, только на горшок еще не просится. У меня тот же случай: я уже знаю кучу замечательных вещей, и могу довольно бойко о них рассуждать, а вот применять свое знание на практике пока не очень-то получается…
— Странные вещи ты говоришь… — Задумчиво протянул Ург. — Ты до сих пор не просишься на горшок? Это очень плохо… Ладно, скажи лучше: ты действительно не собираешься помогать Таонкрахту, мы тебя правильно поняли?
— Правильно. — Вздохнул я. — Во-первых, я ничем не могу ему помочь. Во-вторых, не хочу. Он мне не нравится, знаете ли. В его обществе мне захотелось напиться — впервые за черт знает сколько лет! Не люблю таких ребят… Впрочем, вы не обязаны верить мне на слово. На мой вкус, самый простой способ застраховать ваш прекрасный и удивительный мир от моих безобразий — это отправить меня туда, откуда я пришел. Я бы и сам уже давно сделал ноги, но у меня почему-то ничего не получается…
— Так ты сам не хочешь здесь оставаться? — Удивился Ург. Его товарищи изумленно переглянулись и зашептались.
— Не хочу — это еще слабо сказано! — Подтвердил я. — Мне здесь очень плохо, ребята. Разве вы не заметили? Мне всю жизнь твердили, что я совершенно не умею скрывать свои чувства! Да я и сам думаю, что так оно и есть…
— Ты не хочешь остаться и не можешь уйти? — Уточнил Ург.
— Мне здесь очень плохо, ребята. Разве вы не заметили? Мне всю жизнь твердили, что я совершенно не умею скрывать свои чувства! Да я и сам думаю, что так оно и есть…
— Ты не хочешь остаться и не можешь уйти? — Уточнил Ург. — Кто бы мог подумать, что такое возможно! Но нам показалось, что тебе уже доводилось открывать Двери между Мирами…
— Доводилось. — С горечью кивнул я. — Только я никогда не делал это самостоятельно. Мне помогали — мудрые всемогущие умники до сих пор всегда оказывались рядом, когда это требовалось, а вот сейчас за моей спиной никого нет, и это в корне меняет дело… Я же вам сказал: с тех пор, как я обнаружил себя в камине Таонкрахта, у меня ничего не получается. Какие уж там Двери между Мирами — я вообще ни на что не гожусь! Может быть потому, что я попал сюда не по собственной воле, а в результате чужих экспериментов… Так бывает?
— Все бывает. — Неопределенно согласился Ург.
— Ты говоришь неправду. Или не всю правду, — внезапно вмешался один из его товарищей. — Ни на что не годишься — как же! Хинфа не смог тебя убить. Мы знаем, что Сох посылали к тебе одного из лучших Хинфа, и дело кончилось тем, что он умер, а ты так и не проснулся…
— Я-то как раз проснулся, — вздохнул я. — Да, у него ничего не вышло. Но я ничего не делал, чтобы ему помешать. Может быть он просто был не в форме?
— Не говори ерунду. Все Хинфа — великие маги, — серьезно возразил Ург. — Просто твоя сила столь велика, что он не смог с тобой справиться.
— А почему, в таком случае, я сам ничего не могу? — несчастным голосом спросил я.
— Тебе виднее, — невозмутимо ответил он. — Откуда нам знать?
— Ладно, не знаете — и не надо… Но честно говоря, я здорово рассчитывал, что вы захотите мне помочь. — Признался я. — Чтобы я не поганил ваш прекрасный мир своей сомнительной персоной, и все такое… Вы можете отправить меня домой? — Я еще не успел сформулировать свой вопрос, а ответ уже был мне известен: этого они не могут. Они вообще были не слишком могущественными, эти удивительные существа — во всяком случае, в моем понимании. Странные, необычные, иные — да, но отнюдь не могущественные! Сам не знаю, как мне удалось так быстро с ними разобраться. Вообще-то, с мной бывает: я — человек чужого настроения, один из тех странных ребят, которые способны впасть в депрессию через пять минут после того, как войдут в помещение, где ошивается пара-тройка глубоко несчастных людей, или испытать головокружительный приход, случайно усевшись в автобусе рядом с пареньком, который только что обожрался каких-нибудь дурацких наркотиков. Хуже всего было чужое похмелье: порой мне приходилось расплачиваться за дурацкую привычку своих ближних мешать джинн с пивом, а потом спать в той же комнате, что и я… Но вот чтобы так, как сейчас: оказаться наедине с совершенно чужими мне существами, и почти сразу, без тени сомнения, понять, чего они стоят — такого со мной еще никогда не было! Тем не менее, я не содрогнулся от невыносимой боли в груди: наверное, в моем организме наконец-то благополучно перегорели какие-то полупроводники, ответственные за отчаяние: в последнее время им пришлось работать с удесятеренной нагрузкой. Вместо сокрушительного приступа мировой скорби я ощутил только холод и пустоту, да и они были где-то далеко, словно пришли не из моего собственного сердца, а приснились моему далекому двойнику, который иногда видит меня во сне — поэтому их вполне можно было не замечать. Я был вполне готов мужественно пожевать пулю и жить дальше, что от меня, собственно говоря, и требовалось…
— Мы не можем отправить тебя куда бы то ни было, в том числе и домой.