— Ты что!? — наконец вымолвил он. — Ну, сказанул! Как это можно — зарывать дерьмо в землю? Там же Урги живут! А они не любят чужое дерьмо. Это ведь Урги приказали, чтобы дерьмо никогда не лежало ни на поверхности земли, ни на дне водоемов, ни даже в болотах.
А Сох за этим очень строго присматривают. Они вообще-то мужики не злые, но за такое убивают на месте!
— Что, Сох не разрешают людям ходить в туалет? — Окончательно обалдел я.
— Да нет, почему… Разрешают. Это ведь такое дело, что не запретишь… Они только следят, чтобы дерьмо не оскверняло землю. В свой горшок каждый может делать что душе угодно. Но потом будь добр, скорми это своему дерьмоеду — и чтобы ни крошки не упало на землю… Вот по малой нужде можешь ходить где хочешь.
— Так демократично! — расхохотался я. — Ну и проблемы у вас, ребята! Я-то думал, что эти Сох — крутые колдуны, а они — просто смотрят кто куда гадит…
— Зря ты так, Ронхул. Они очень могущественные, — строго сказал Мэсэн. — Не гневи судьбу, а не то нарвешься на Хинфу ночной порой!
— А я уже однажды нарвался, — гордо сказал я.
— И что? — обалдел Мэсэн.
— А ничего особенного. Он умер.
На его лице появилось выражение откровенного недоверия. Я пожал плечами.
— Спроси у кого-нибудь из таонкрахтовой дворни, когда привезешь им очередную партию дерьмоедов!
— Ну да, ты же демон… — теперь Мэсэн смотрел на меня с явным опасением.
— Между прочим, я его не убивал, — честно сказал я. — Я просто спал. А он пытался меня убить. Что ему удалось — так это разбудить меня, а потом тихо скончаться в изголовье моей постели.
— Ну дела! — растерянно сказал Мэсэн. Мне показалось, что он ужасно не хочет мне верить, но у него ничего не получается. — Выходит, с тобой лучше не ссориться. Ну да я и не собирался…
— Вот и хорошо, — примирительно улыбнулся я, — не люблю ссориться.
— Смотря с кем, — ухмыльнулся Мэсэн. — Вот с разбойниками ссориться — одно удовольствие! Они совсем не умеют драться.
— Как же так? — удивился я. — Они же разбойники. Драка — это же их хлеб!
— Да какое там… Они просто беглые слуги альганцев. Ты же видел, небось, какие у них слуги, — снисходительно сказал он. — А у этих хватило ума дать деру. Одним приспичило носить белую одежду, другие проворовались на кухне и испугались, что их посадят в цакку, третьим просто стало скучно сидеть за оградой… А в лесу им хорошо. Здесь даже последний болван прокормится. Болотная умала растет круглый год — хоть и мелкая, да вкусная. И стада литя повсюду бродят, а такого неуклюжего зверя даже безрукий подстрелит. И ни одного альганца — чем не житуха!
— А что, разве их не ловят, этих разбойников?
— Да кому они нужны! Их бывшим хозяевам плевать, сколько никчемных болванов бродит по замку: несколько сотен, или несколько сотен без одного десятка… Зря они так, конечно. Переловили бы своих красавцев — житья от них нет!
— Понятно, — кивнул я. — А чего ты с ними не поделил?
— Так у них же почти нет дерьмоедов, — он хлопнул рукой по колену и расхохотался. — Только в одной банде и есть: они его как-то с собой со двора сманили, молодцы! Крутые ребята: все в сиреневом — Таонкрахт бы их голыми руками задушил, если бы увидел… А остальным приходится складывать свое дерьмо в мешки и таскать за собой до лучших времен. Поначалу они пробовали гадить где попало, но после того, как в лес пришли Хинфа и извели несколько десятков немытых засранцев, до всех дошло, что с такими вещами лучше не шутить… А у меня дерьмоедов полным-полно: я же их ловлю! Вот они губу и раскатали.
Поначалу они пробовали гадить где попало, но после того, как в лес пришли Хинфа и извели несколько десятков немытых засранцев, до всех дошло, что с такими вещами лучше не шутить… А у меня дерьмоедов полным-полно: я же их ловлю! Вот они губу и раскатали. Все время пытаются стащить хоть одного плохонького грэу: ловить-то их эти болваны не умеют, для охоты особая смекалка нужна. А я решил, что бесплатно у меня никто ничего не получит!
Я озадаченно покачал головой. Вся эта история с дерьмоедами совершенно не укладывалась в рамки моих представлений о человеческой жизни. Да уж, ну и проблемы у некоторых…
— А вот сейчас и посмотришь, как я развлекаюсь, — весело сказал Мэсэн. — Везучий ты, однако, Ронхул!
— Что ты имеешь в виду? — переполошился я.
— Вон там в кустах засада, — жизнерадостно объяснил мэсэн. — Эти дурни думают, что они хорошо спрятались!
Про себя я подумал, что на мой вкус дурни спрятались неплохо: лично я до сих пор никого не заметил. Свист летящего дротика тут же положил конец моим сомнениям. Впрочем, немудреное метательное оружие вонзилось в землю в нескольких шагах от телеги.
— Ничего не умеют, косорукие! Ну сейчас мы им зададим жару! Йох! Унлах! — Мэсэн одним молниеносным движением распряг своего свинозайца. — Чужие! — Повелительно сказал он, указывая на густые заросли кустов впереди.
Огромный неповоротливый зверь перешел на какой-то неописуемый галоп. Через несколько секунд он вломился в кустарник. Оттуда немедленно раздались отчаянные вопли. Мэсэн ухмыльнулся, спрыгнул с телеги и устремился вслед за своим домашним любимцем, устрашающе размахивая здоровенной дубиной — я так и не заметил, как она оказалась в его руках. Не успел я и глазом моргнуть, а он уже вытаскивал из кустов двух отчаянно сопротивляющихся и громко визжащих типов, пестрые лохмотья которых были до боли похожи на сомнительные наряды таонкрахтовых слуг. Одного Мэсэн сразу же огрел своей кошмарной дубиной, другой, голову которого украшал не то шлем, не то причудливой формы ночной горшок, как-то умудрился вырваться и даже пробежал несколько шагов. Мэсэн настиг его одним прыжком и со всего размаха опустил на его головной убор свое грозное оружие. Парень хлопнулся на землю, продолжая вопить и ругаться — тут ему явно не хватало интеллекта: до меня долетало исключительно слово жопа в самых разных падежах. Из кустов, тем временем, выскочили еще несколько разбойников. Я сразу заметил, что среди них была женщина — высокая, очень худая, что-то без умолку верещащая. Она показалась мне самой бесстрашной — или самой невменяемой — из них, поскольку сразу поперла на Мэсэна, кидая в него дротики, пучок которых сжимала одной руке. Самое удивительное, что она умудрилась промахнуться даже с расстояния двух шагов! Дело кончилось тем, что Мэсэн огрел ее дубиной — мне показалось, что вполсилы: она бухнулась на землю, но явно не слишком пострадала. Последним из кустов вышел свинозаяц. К моему безмерному ужасу, он вяло жевал окровавленный продолговатый предмет, который оказался человеческой рукой. Зверь огляделся по сторонам и направился к лежащим на земле людям. Он с явным удовольствием прошелся по телу отчаянно визжащей женщины, она задергалась и затихла — не то умерла, не то просто потеряла сознание. Остальные разбойники окончательно запаниковали и бросились в бегство. Кошмарный свинозаяц тем временем с наслаждением топтал еще одно лежащее на земле тело. Парень с горшком на голове отчаянно пытался подняться на ноги. Мэсэн неожиданно проникся к нему сочувствием: легко, как ребенка поднял его за шиворот, одним проворным движением обшарил его карманы, ничего там не нашел и укоризненно покачал головой, потом извлек из-за пояса своей жертвы связку дротиков, небрежным, но удивительно ловким движением зашвырнул их в телегу — дротики шмякнулись в нескольких сантиметрах от моей левой ступни.