— А что это за руи, о совете которых ты говорила? — с вялым любопытством спросил я.
Не могу сказать, что мне было по-настоящему интересно, скорее это просто сработал условный рефлекс: спрашивать о значении любого непонятного слова.
— Ой, а ты и этого не знаешь? О чем же с тобой говорил Таонкрахт, если он не рассказал тебе самого главного? — искренне удивилась Альвианта. — Руи — это самые знатные люди в земле Нао, высшая каста. Я, например, из руи. Только руи может быть Вандом — и только после того, как его изберут прочие члены касты. И Великих Ранданов выбирают из руи…
— А Ванда именно выбирают? — Удивленно переспросил я. Вообще-то, к этому моменту я уже решил, что Ванд — это что-то вроде короля. А со слов Альвианты выходило, что Ванд — местный аналог президента.
— Ну да, выбирают, — кивнула она. — Но только руи, и только одного из своих. Это очень красивый ритуал, Ронхул, и мне жаль, что ты — не руи, и никогда не сможешь принять участие в этом обряде: чужим не разрешается при нем присутствовать, даже демонам… А есть еще хиурра, вторые по важности после руи: из них выбирают Эстєров. А третьи по значимости — шархи. Эти по большей части совсем голодранцы, но все-таки какая-никакая, а знать: из них выбирают Пронтов, к тому же, если бы не шархи, Ванд быстро остался бы без войска: с одними избалованными младшими сыновьями, э-руи-хагами и эхиурхагами, не очень-то повоюешь… Тебе еще интересно?
— Сам не знаю, — честно сказал я. — Мне все интересно — все понемножку…
— И ничего не интересно по-настоящему, да? — понимающе спросила она. — Знаешь, мне тоже! Всю жизнь ощущаю какое-то странное равнодушие, немного похожее на холод в сердце: как будто все, что со мной происходит — не на самом деле. Как будто я просто сплю, и все равно прийдется просыпаться — поэтому не стоит слишком интересоваться подробностями сна… У тебя тоже так?
Я неуверенно кивнул. Альвианта не переставала меня удивлять: какая-то гремучая смесь неправдоподобной, почти дикарской наивности и пронзительно ясного разума. Только что она с сокрушительной прямотой сформулировала мою основную проблему: мне всю жизнь не очень-то удавалось поверить, будто все, что со мной происходит действительно имеет какое-то значение — кроме, разве что, редких случаев, связанных в основном с физической болью, смертельной опасностью, и прочими неприятностями в таком роде…
Пожилая отравительница, тем временем, вернулась с ужасающих размеров подносом и принялась проворно расставлять на столе многочисленные блюда и кувшины. Потом она в очередной раз смерила меня подозрительным взглядом и неторопливо удалилась, демонстративно волоча за собой пустой поднос. Очевидно, мы должны были понять, какой он тяжелый, и посочувствовать несчастной старухе. Альвианта проворно вскрыла бочонок, небрежно отшвырнула крышку куда-то в дальний угол зала с восторженным воплем: Йох! Унлах! — и проворно наполнила одну из пустых глубоких мисок аппетитно пахнущей смесью из каких-то мелких кусочков, не поддающихся идентификации.
— Попробуй, Ронхул. Это солено-квашенная умала по-улльски, — торжественно сказала она. — Здесь, в земле Нао, никто так не готовит умалу. Можешь считать, что тебе повезло!
— Договорились: буду считать, что мне повезло! — миролюбиво согласился я.
Смесь оказалась чертовски вкусной, но, пожалуй, чересчур сытной. Я быстро понял, что буду ковыряться в своей миске до наступления ночи. Такая перспектива меня совершенно устраивала: кресло было удобным, мои ноги сладко ныли от усталости и пока не горели желанием снова накручивать занудные километры по лесной дороге, а прекрасная хозяйка дома казалась мне старинной подружкой — чем-то вроде бывшей одноклассницы.
Можешь считать, что тебе повезло!
— Договорились: буду считать, что мне повезло! — миролюбиво согласился я.
Смесь оказалась чертовски вкусной, но, пожалуй, чересчур сытной. Я быстро понял, что буду ковыряться в своей миске до наступления ночи. Такая перспектива меня совершенно устраивала: кресло было удобным, мои ноги сладко ныли от усталости и пока не горели желанием снова накручивать занудные километры по лесной дороге, а прекрасная хозяйка дома казалась мне старинной подружкой — чем-то вроде бывшей одноклассницы. Довольно странно, если учесть, что она была обитательницей совсем чужого мира, в котором я провел чуть больше двух недель, и пока даже не начал понимать, как он устроен… Впрочем, одно разительное различие между нами все-таки существовало: пока я мучился над своей тарелкой, это хрупкое существо навернуло свою порцию с пугающей скоростью, удовлетворенно вздохнуло и потянулось за добавкой. Мне-то всегда казалось, что такие изящные барышни питаются чем-то вроде цветочного нектара, да и то в катастрофически малых дозах…
— Хочешь выпить, Ронхул? — промычала она с полным ртом. Я вспомнил чудовищную попойку с Таонкрахтом, внутренне содрогнулся и помотал головой.
— Дело хозяйское, — согласилась она, — не люблю уговаривать. Скажу только, что ты много теряешь. Хомайские вина — это нечто! Грех не попробовать, если предлагают…
— Ну, разве что, попробовать, — нерешительно кивнул я.