Некоторые походы вообще не приносили результатов: насколько я понял, грэу неплохо умели прятаться от незваных гостей, так что иногда Мэсэн понапрасну лупил дубиной по своему идиотскому шлему несколько часов кряду. Однажды мы забрели в самую глубь болота и поймали одного бэу — точную копию дерьмоеда, который жил во дворе у Мэсэна. От грэу он отличался только телосложением: те были высокими и худыми, а бэу — более приземистым и коренастым.
Я жил как во сне: долгие неторопливые поездки в тряской телеге и такие же долгие прогулки по болоту, регулярные физические нагрузки, обильная еда, ранние побудки — как, оказывается, мало надо человеку, чтобы забыться! Ежедневные незамысловатые беседы с моим новым приятелем не могли меня встряхнуть — я настолько отупел от такой жизни, что почти не воспринимал информацию, которую получал от Мэсэна, просто складывал ее в самый дальний сундук, пылящийся в одном из темных углов моей пассивной памяти. Время от времени я сам рассказывал ему какую-нибудь историю, и сам себе не верил: эти изумительные события никак не могли происходить со мной — начинающим охотником на дерьмоедов, подающим, впрочем, большие надежды…
Я обзавелся новыми привычками — пугающе быстро, как всегда. Отвар из лесных трав по утрам — я уже не мог без него обходиться, совсем как когда-то без кофе, а потом — без камры! — сытный ужин перед сном, который действовал на меня, как хорошее снотворное: никаких сновидений, заставляющих мучительно сжиматься сердце, только блаженная темнота и безмолвие… Я уже не морщился от необходимости выносить горшок и оставлять его под деревом, на радость вечно голодному дерьмоеду: эта процедура стала для меня чем-то очень обыденным — все равно, что нажать на хромированную кнопку и спустить воду в кабинке общественного туалета. Я без содрогания смотрел на зубастого Куптика, который при близком знакомстве оказался похож не столько на свинозайца, сколько на помесь бобра с бегемотом — более того, я начал кормить его из рук пучками бледной болотной травы, и он жрал ее с таким же аппетитом, как и окровавленную конечность несчастного разбойника, гибель которого в свое время потрясла меня до глубины души… Я окончательно отказался от романтической идеи, что любой живой человек должен ежедневно принимать душ, решительно расстался со шмотками моего пучеглазого благодетеля Таонкрахта и переоделся в кожаные штаны и меховой жилет, такие же, как у Мэсэна — он великодушно разрешил мне проредить его скудный гардероб… Одним словом, я вполне обжился в мэсэновской хижине, и в этом было что-то пугающее.
Так прошло дней десять, а то и больше — честно говоря, я сбился со счета. Но однажды ночью я проснулся — совершенно самостоятельно и внезапно. Создавалось впечатление, что в глубоких недрах моего организма сработал некий таинственный будильник.
— Все! — сказал я вслух, и поначалу сам не узнал свой голос. — Пора выбираться отсюда, дружок!
Потом я разыскал белоснежную рубаху из таонкрахтовых сундуков, отправился во двор и битый час стирал ее в бочке с питьевой водой с пугающим меня самого остервенением. Покончив со стиркой, я разделся и вымылся сам — собственное тело я тер с такой же необъяснимой яростью, которая только что обрушилась на рубаху. Мне показалось, что . я здорово подкачал мускулы, перетаскивая контуженных грэу — более того, я даже умудрился слегка растолстеть, чего со мной прежде не случалось — ни при каких обстоятельствах.
— Боров, — сердито сказал я себе, — смотреть на тебя тошно!
Разумеется, я здорово преувеличивал, но иногда стоит перегнуть палку: для профилактики… Я надел мокрую рубаху на такое же мокрое тело — мне почему-то показалось, что вместе им будет веселее сохнуть — вернулся в дом и решительно отправился на кухню.
Переступил через Мэсэна, спящего между окном и печкой на толстенной стопке меховых одеял, и начал крутиться перед огнем: у меня были все основания полагать, что так мы с рубахой быстрее высохнем. Мэсэн тут же учуял, что на его заповедной территории объявился чужой, проснулся и изумленно уставился на меня.
— Ты чего, Ронхул? — ошалевшим со сна голосом спросил он. — Проголодался?
— Сохну, — лаконично ответил я.
— А где ты намок? — он окончательно растерялся.
— Я не намок. Я рубаху постирал, — невозмутимо объяснил я.
— Зачем? Ночь во дворе!
— Я знаю, что ночь, — равнодушно откликнулся я. — Что делать: она была грязная, как я не знаю что, а утром я должен уходить.
— Куда уходить?
— А ты забыл? Немудрено: я и сам чуть не забыл, — сердито сказал я. — Мне нужно найти этих, как их там… Вурундшундба. Ты обещал поискать для меня Быструю Тропу. Впрочем, это не так уж важно: не найдешь быструю, пойду по обыкновенной. Как-нибудь доберусь…
— Эк тебе приспичило! — Мэсэн неодобрительно покачал головой. — Я как раз собирался отправиться на ее поиски, денька через два-три… Может подождешь?
— Нет, — твердо сказал я. — Я ухожу сегодня утром. Это решено.
Он окончательно проснулся и теперь рассматривал меня так внимательно, словно мы только что встретились.
— Ладно, — неожиданно кивнул он, — решено, так решено. Что ж ты сразу не сказал, что тебя по-настоящему надо?