— Видишь белое пятнышко — там, слева, в окружении пестрых садов? Это и есть твой дом. Кстати, завтра он уже будет свободен, — деловито сказал мне Хэхэльф. — А послезавтра туда прийдет старый Цвон и остановит время: перед отъездом я с ним окончательно договорился. Так что с тебя мешочек кумафэги: я с ним своей рассчитался.
— Кумафэга? Какая такая кумафэга? Я же ее съел, — невозмутимо ответил я. — Ты забыл, да?
Самое замечательное, что Хэхэльф мне тут же поверил и верил секунд пять, пока я не рассмеялся и не полез в свою дорожную сумку, чтобы отдать долг. Да, я успел обзавестись не только недвижимостью на окраине Сбо, но и здоровенной дорожной сумкой, в которой лежали мешочки с драгоценной кумафэгой — Хэхэльфу, как он не старался, удалось сбыть с рук чуть больше половины моей доли — и еще несколько пар штанов и рубашек, личный столовый прибор, теплая куртка, запасная пара обуви и прочий хлам, который принято брать с собой в дорогу. Счастливые времена, когда все мое имущество ограничивалось накинутым на плечи одеялом Ургов, миновали безвозвратно! Впрочем, хозяйственный Хэхэльф был поражен моими аскетическими замашками: сам-то он умудрился перетащить на борт корабля чуть ли не десяток таких битком набитых сумок — тоже мне, бывалый путешественник!
— Шуточки у тебя! — проворчал Хэхэльф, пряча за пазуху причитающийся ему мешочек. — Съел он, видите ли! — он махнул рукой и тихо засмеялся: наверное, вспомнил, какое лицо было у бедняги Бэгли, когда он выслушивал мое чистосердечное признание. — Я-то подумал, ты и правда решил сожрать разом все, что осталось, и посмотреть, что будет.
— Я еще и попробовать не решился эту твою хваленую кумафэгу, — усмехнулся я.
— Ну ты даешь, Ронхул! — искренне удивился он. — Ходить с полной торбой кумафэги и даже не попробовать… Ох, даже не знаю, что на это сказать!
— Это ты виноват, — смущенно сказал я, — Сам же говорил: мало ли, как я начну от нее чудить…
— Ну да, этого никто заранее не знает. Интересно же! — с энтузиазмом подхватил Хэхэльф. — Попробуй обязательно!
— А если действительно начнутся всякие чудеса? — нерешительно спросил я.
Интересно же! — с энтузиазмом подхватил Хэхэльф. — Попробуй обязательно!
— А если действительно начнутся всякие чудеса? — нерешительно спросил я. — Что-то мне страшновато…
— Вот ты смешной! — покачал головой Хэхэльф. — Да все только и мечтают, чтобы с ними начали происходить чудеса, никаких денег за это не жалеют. А ты боишься.
— Со мной чудеса и без того происходят чуть ли не каждый день, к тому же совершенно бесплатно, — сухо сказал я. — Если уж я умудрился угодить в чужой мир без всякой там кумафэги…
— Все равно, попробуй, — решительно сказал Хэхэльф. — А вдруг домой вернешься? Просто так, без всякой чужой ворожбы.
Эта перспектива показалась мне столь соблазнительной, что я тут же извлек из сумки маленький кожаный мешочек, уселся на палубу, нерешительно понюхал пеструю смесь, убедился, что она ничем не пахнет и покосился на Хэхэльфа.
— Смотри, дружище, — угрюмо сказал я, — это твой корабль. Если что — я не виноват!
— Если начнешь бузить, я тоже сожру порцию кумафэги и тебя утихомирю, — легкомысленно пообещал он.
— Ладно, — кивнул я и осторожно попробовал хваленое зелье. Кумафэга оказалась практически безвкусной, только после третьего глотка я ощутил во рту легкий ментоловый холодок. Я одолел половину мешочка. Ничего особенного не происходило.
— Ешь все, — строго сказал Хэхэльф. — Думаешь, почему она так упакована? Потому что кому-то в голову стукнуло? Нет, Ронхул, каждый мешочек — это самая что ни на есть правильная порция.
Я покорно кивнул и принялся жевать дальше. Меня била легкая дрожь. Если честно, я всю жизнь боялся принимать наркотики, это было похоже на детский страх перед врачами с их угрожающими шприцами и не вызывающими доверия пилюлями — и вот, на тебе, влип! Наконец я справился с правильной порцией и встревоженно прислушался к своему организму. Никаких новостей не было: я чувствовал себя не лучше и не хуже, чем полчаса назад.
— Ничего особенного, — растерянно сказал я Хэхэльфу. Теперь, когда страх прошел, мне стало немного обидно: в кои-то веки решился на эксперимент, и на тебе — ничего!
— Ну, я же говорил, что и так бывает, — невозмутимо сказал он. — А может быть ты — Мараха? На них вон тоже не действует… Ну и ладно: нет, так нет!
Он еще немного посидел рядом со мной, надеясь, что кумафэга все-таки возьмет свое и я сейчас начну чудить, потом окончательно утратил интерес к нашему неудавшемуся эксперименту и отправился командовать на своих матросов. А я остался сидеть на корме, поскольку не видел сколь-нибудь заманчивой альтернативы этому блаженному безделию. Ничего особенного не происходило: я просто смотрел на темно-зеленую гладь воды и улыбался, подставляя лицо теплым голубоватым лучам одного из солнышек. Потом я заметил, что за кораблем следует целая стайка круглых полосатых рыбок. Я узнал их: это были поющие рыбки. Еще в те дни, когда я каким-то образом нашел приют на рее страмослябского корабля, эти очаровательные арбузики время от времени радовали меня своими щемящими тоненькими голосами. Но сейчас они молчали и только внимательно смотрели на меня маленькими черными глазками.