— Спели бы, что ли, — приветливо сказал я рыбкам.
— Сначала покорми, — ответствовал нестройный хор.
Признаться, я совершенно не удивился, когда рыбки заговорили со мной. Во-первых, я уже слышал их пение — правда, все песни были без слов, но по крайней мере, я знал, что голос у этих существ есть.
И потом, я же был новичком в этом мире и понятия не имел, как тут все устроено. Вполне могло статься, что говорящие рыбы — это абсолютно нормальное явление.
— А что вы едите? — спросил я.
— То же, что и люди, — ответили мои новые приятели. — Но если у тебя есть фафуда, это было бы лучше всего…
— Сейчас выясним, — я поднялся и отправился туда, где мелькала жизнерадостная лысина моего приятеля Хэхэльфа.
— А у нас есть фафуда? — деловито спросил я его.
— Есть, — кивнул он. — Я со своего огорода прихватил, и еще кое-кто из ребят…
— Можно я возьму немного? — вежливо спросил я.
— Проголодался? — заботливо спросил Хэхэльф. — Возьми, конечно, Но учти: обед уже почти готов.
— Да я-то пока не проголодался, — объяснил я. — Просто за нами плывут такие симпатичные полосатые рыбки… Они меня попросили.
— Рыбки? Попросили? Тебя? — брови Хэхэльфа полезли вверх. — Вот это да! Что, так и сказали: дай нам фафуды?
— Так и сказали, — невозмутимо подтвердил я. — Вернее, они сказали, что готовы съесть все, что им дадут, но вежливо намекнули, что фафуда — это венец их желаний.
— Да, рыбки Бэплэ обожают фафуду, — растерянно согласился Хэхэльф. Потом он понимающе покивал и торжественно заявил: — Нет, Ронхул, ты у нас не Мараха, это точно! Теперь я за тебя спокоен!
— Я и сам знаю, что никакой я не Мараха, и уж тем более не хурмангара, — с достоинством сказал я. — Но почему ты…
— Я хочу сказать, что кумафэга на тебя очень даже действует! — торжествующе объяснил Хэхэльф. — Только очень необычным образом… Может быть ты не в курсе, Ронхул, но рыбки Бэплэ не разговаривают. Поют иногда, это правда. Но человеческих языков они не знают, ни одного. Рыбы, знаешь ли, вообще не умеют говорить — для тебя это новость?
— Вообще-то нет, — удивленно сказал я. — Но я же не знаю, как тут у вас все устроено. Я подумал, что если уж они петь умеют… Ладно, все равно дай мне кусочек фафуды. Умеют они там говорить, или нет, а покормить их надо. Я же обещал.
— Корми на здоровье, — согласился Хэхэльф. И восхищенно добавил: — Ишь, чего творится!
В конечном итоге я стал обладателем здоровенного овоща, такого же полосатого, как спинки проголодавшихся рыбок, да еще и покрытого разноцветными круглыми наростами, красными, розовыми и желтыми, и отправился на корму. Рыбки восторженно заверещали и начали толкаться.
— Тише, тише, — строго сказал я. — Всем хватит!
Я взял нож и отрезал несколько маленьких кусочков полосатого овоща.
— Сначала плодики! — потребовали рыбки.
— Ладно, миролюбиво согласился я и бросил им один из круглых плодов. — Между прочим, мой друг считает, что у меня слуховые галлюцинации от кумафэги. Во всяком случае, он утверждает, что вы не умеете говорить.
— Это кто еще не умеет! — с набитым ртом пробурчала одна из рыбок.
— Просто вы не умеете слушать, — добавила другая.
— Люди вообще очень глупые создания, — ядовито заметил третья и поспешно добавила: — Но ты не такой. Ты все понимаешь, и ты добрый.
Ты все понимаешь, и ты добрый. Дай еще плодик!
— Подлизываешься! — вздохнул я, бросая им очередной плодик, красный, как помидор.
— Подлизываюсь, — согласилась рыбка. — К человеку с фафудой в руках кто хочешь будет подлизываться.
После того, как рыбки съели все плодики и почти половину полосатого ствола, они вежливо сказали мне спасибо.
— А песенку споете? — с надеждой спросил я.
— Ладно, — снисходительно согласились рыбки. И озабочено потребовали: — Ты фафуду-то прибереги до вечера! Нам же еще и ужинать надо!
— Вот обжоры! — ворчливо сказал кусок овоща, который я держал в руках.
Вот тут я перепугался по-настоящему и уронил полосатое лакомство в море.
— Было бы чего пугаться! — укоризненно сказал овощ, покачиваясь на волнах.
— Какой ты неловкий! — наперебой защебетали рыбки. — Это получается сейчас мы должны давиться, чтобы добро не пропало, а вечером ничего не будет!
— Вечером он вам еще чего-нибудь найдет, не переживайте, — раздался рассудительный негромкий бас. — Уж я-то знаю, у них там еще много запасов…
Только через минуту я понял, что это говорила моя собственная дорожная сумка. Я запаниковал и бросился искать Хэхэльфа.
— Теперь со мной все разговаривают! — пожаловался я ему. — Пока говорили только рыбки, это было очень даже мило. Но когда к беседе присоединились недоеденная фафуда и моя сумка…
— Ну и чего ты переполошился? — удивился Хэхэльф. — Они ведь ничего плохого не делают, только разговаривают. Это же так интересно! Когда еще ты узнаешь, что думает о тебе твоя дорожная сумка… Впрочем, я уверен, она тебя совершенно не уважает!
— Почему? — обиженно спросил я.
— Потому что она знает, что ты пренебрег моими советами и взял с собой слишком мало теплых вещей, всего одну пару обуви и ни одного одеяла кроме своей нежно любимой серой тряпочки, которую тебе всучили эти пройдохи Урги, — невозмутимо объяснил Хэхэльф. Он говорил в точности как заботливая бабушка, которая пытается снарядить любимого внука в туристический поход.