— Много всего, как обо всех важных людях… Но мне кажется, он не очень хороший человек… Вообще-то, он очень могущественный, это точно! Говорят, именно Таонкрахт привел сюда всех остальных альганцев — из таких далеких мест, что сказать страшно! И еще говорят, у него жена из уллов, — она неожиданно звонко расхохоталась.
— Я ее никогда не видела, но должно быть они — забавная пара, хотела бы я посмотреть, что творится у них в спальне, и есть ли у нее хвост…- она внезапно осеклась и смущенно спросила: — А что, он твой друг?
— Нет, — усмехнулся я. — Скорее уж наоборот…
— Я рада за тебя, — совершенно серьезно сообщила Альвианта. — А теперь расскажи мне свою историю. Я пока не понимаю: почему ты вспомнил Таонкрахта?
— Ладно, слушай, — вздохнул я.
И я рассказал ей свою историю, не слишком подробно — так, в общих чертах — и не слишком правдиво: какие бы там обещания я не давал, но мне показалось, что лучше придерживаться слегка подкорректированной версии. Дескать, я — демон, которого призвал Таонкрахт, а он, дурак, что-то напутал в заклинаниях, поэтому теперь я не могу вернуться домой без посторонней помощи… Мне ужасно не хотелось признаваться, что я — самый обыкновенный человек, случайно попавший сюда из какого-то другого мира, беспомощный и бестолковый. Иногда говорить правду — все равно, что бегать голышом среди малознакомых, прилично одетых людей, а я никогда не был эксгибиционистом…
Альвианта скушала эту сказку не поперхнувшись: она охотно верила каждому моему слову. Не думаю, что она была так уж наивна, просто мой рассказ идеально вписывался в ее картину мира: очевидно, колдуна, вызывающего демонов, здесь можно было встретить чуть ли не в любом соседском замке, да и сами демоны время от времени охотно вступали в контакт с местным населением — почему бы и нет!
— Так ты — Маггот! Йох! Унлах! — восхищенно резюмировала она, когда я умолк. И с удовольствием повторила: — Ронхул Маггот. Хорошо звучит! — Она произносила слово демон так, словно оно было моей фамилией, а не названием вида — если можно так выразиться. Точно так же называл меня Таонкрахт — в те времена, когда у меня еще не было имени, которое можно сообщать посторонним. Хвала Ургам, теперь оно у меня имелось.
Я так увлекся своими монологом, что не заметил, как мы приблизились к толстой крепостной стене из темного камня. За стеной горделиво высился замок — его массивные очертания произвели на меня гнетущее впечатление, которое, впрочем, тут же рассеялось от веселого щебета хозяйки этого мрачного сооружения.
— Мы приехали, Ронхул! — сообщила она. — Как тебе нравится жилище моих предков? Это — Хапс Дюэльвайн Гаммо, самый древний из наших семейных замков, и он достался мне: я была единственной дочерью своего отца. Мне повезло, что он не успел наплодить других детей: тогда мне наверняка пришлось бы повоевать со своими братишками и сестренками, а это так хлопотно… — Альвианта неожиданно робко улыбнулась и смущенно объяснила: — Мы, Дюэльвайнмакты, никогда не уступаем своих прав добровольно, даже друг другу! Иначе что было бы с нашим добрым именем, о котором надо заботиться, несмотря ни на что…
— Святое дело, — авторитетно подтвердил я. — Как же без доброго имени!
— Я рада, что ты и это понимаешь, — проникновенно сказала она. Потом отцепила от пояса огромный меч и начала с силой колотить по воротам.
— Отпирайте, дурни — истошно завопила она, — я вернулась! Отпирайте, мать вашу!
Я изумленно покачал головой. У барышни были неплохие задатки: при усердных тренировках из нее мог бы получиться отличный пьяный сапожник… Она оглянулась на меня, увидела мою растерянную рожу и искренне огорчилась.
— Что-то не так, Ронхул? Тебе не нравится, когда кричат? Но если я не буду кричать, эти дурни, мои слуги, не поймут, что им следует поторопиться…
— Все в порядке, — я очень старался быть вежливым, — мне нравится, когда кричат.
У барышни были неплохие задатки: при усердных тренировках из нее мог бы получиться отличный пьяный сапожник… Она оглянулась на меня, увидела мою растерянную рожу и искренне огорчилась.
— Что-то не так, Ронхул? Тебе не нравится, когда кричат? Но если я не буду кричать, эти дурни, мои слуги, не поймут, что им следует поторопиться…
— Все в порядке, — я очень старался быть вежливым, — мне нравится, когда кричат. Так что ори сколько влезет, если надо. Просто я удивился: у тебя такой сильный голос!
— О, это еще что! — гордо сообщила Альвианта. — Знал бы ты, как я пою, когда много выпью! Стены дрожат!
— Не сомневаюсь, — тактично согласился я.
— И правильно делаешь, — кокетливо улыбнулась она. И снова принялась колотить в ворота, сопровождая эти физические упражнения холодящими кровь воплями.
Ворота наконец открылись с таким надрывным скрипом, что я чуть не прослезился. На нас уставилось несколько взъерошенных субъектов. Они сонно ухмылялись, толкая друг друга в бока и пялились на меня с неподдельным любопытством.
— Чего скалитесь? — грозно спросила Альвианта. — Вот проиграю вас в кости заезжему альганцу, сразу узнаете, что такое настоящее веселье!
Слуги тут же стали смертельно серьезными, на их чумазых физиономиях появилось выражение неподдельного испуга.