— Одну ночь смотрел, и еще две ночи просто спал в комнате, где он горит, — честно отчитался я.
— Спать ты мог где угодно — это ерунда, на огонь Ургов надо смотреть открытыми глазами… Гляди-ка, быстро ты всему научился! — искренне удивился он. — Бывают же такие способные люди!
Мне стало приятно от его похвалы. Я почти сразу понял, что это было еще глупее, чем мои давешние потуги на него обидеться, но ничего не мог с собой поделать — просто условный рефлекс какой-то!
— Ну, раз уж вышло, что ты такой способный, Рум-тудум, значит у тебя должно хватить сообразительности, чтобы рассказать мне все по порядку, — насмешливо резюмировал Вурундшундба. — Как ты попал в мир Хомана?
— Все началось с того, что Великий Рандан Таонкрахт решил продать свою душу дьяволу, — вздохнул я.
— Он сам предпочитал употреблять слово демон, но я-то отлично знаю, кого он имел в виду… Но поскольку у него не очень хорошо с прикладной магией, вместо дьявола, или демона, он призвал к себе меня. Предложил мне кучу душ в обмен на бессмертие и могущество. И наотрез отказывался отправлять меня обратно: дескать, пока я не выполню его просьбу, заклинание не подействует. Врал наверное… А я, разумеется, не могу даровать ему ни бессмертия, ни могущества, и вообще ничего — так что получился замкнутый круг. В конце концов я от него удрал, потом встретился с Ургами, но они не смогли — или не захотели! — отправлять меня домой. Зато они посоветовали мне найти вас. Вот, собственно, и все…
— Да уж, не повезло тебе! — от души расхохотался мой собеседник. Можно подумать, что я рассказал ему отличный свежий анекдот — наверное, так оно и было, в каком-то смысле… — Урги точно не смогли бы отправить тебя домой, — отсмеявшись сообщил мне он, — а мы вряд ли захотим. Если уж не везет — значит не везет!
— Не захотите? — помертвевшими губами спросил я. — Но почему? Зачем я здесь нужен?
— Да нигде ты не нужен — кому какая разница, где ты будешь ошиваться! — отмахнулся он. Потом смягчился: — Да погоди ты, не паникуй раньше времени. Захотим, не захотим — там видно будет… Пошли, отведу тебя в свою вурунду, посидишь там смирно, пока я с прочими поговорю. В одиночку такие дела не решаются. Пошли, пошли! — и он стремительно зашагал в направлении каменных строений, которые так потрясли мое воображение несколько минут назад — сейчас мне было глубоко наплевать на особенности местной архитектуры. Этот странный тип только что организовал очередные похороны моей надежды, он оказался отличным могильщиком, умелым и безжалостным — если честно, я уже не верил в благополучный исход дела. К счастью, я слишком устал, и у меня не было сил страдать по-настоящему. Я теоретически знал, что мне очень плохо, этим дело и ограничивалось…
Он привел меня к одному из загадочных сооружений, которые я сдуру окрестил воротами в никуда — накаркал, иначе и не скажешь! При ближайшем рассмотрении оно оказалось похоже на гигантский гараж каменного века — такой вполне мог бы быть у Фреда Флинстоуна. Пять толстенных стен, одна стена отсутствовала напрочь — оно и правильно: все проще, чем ставить дверь; каменная плита небрежно уложенная сверху — чем не потолок! Простенько и сердито… В этом, с позволения, сказать, помещении было совершенно пусто: ни предметов обстановки, ни посуды, не было даже какого-нибудь коврика, но и мусора здесь тоже не было — вообще никаких следов человеческого присутствия. Мой новый знакомый то ли прочитал мои мысли, то ли просто обратил внимание на мою ошарашенную рожу и снизошел до объяснений.
— Нам не нужны вещи — кроме одежды, которая позволяет сливаться с миром, и обуви, которая защищает нежную кожу на ступнях, — надменно сообщил он. — Не думаешь же ты, что Мараха живут, как все прочие люди?!
— Я вообще ни о чем не думаю, — честно сказал я. — Плевать я хотел, как вы живете!
— Вот и хорошо, — он и не думал обижаться, скорее обрадовался. — Ты можешь отдохнуть, — великодушно добавил он. — У тебя есть время: думаю, мы будем говорить довольно долго… И не вздумай никуда уходить: чего доброго, нарвешься на неприятности. Через эту пустошь никто не пройдет без нашего разрешения. Таким людям, как ты, следует быть очень осторожными: вас очень легко убить. Порой не захочешь, а все равно убьешь!
— Никуда я не уйду, — сердито сказал я.
Порой не захочешь, а все равно убьешь!
— Никуда я не уйду, — сердито сказал я. — Ты — моя последняя надежда. Какая-никакая, а все-таки…
— А что, если предпоследняя? — усмехнулся Вурундшундба. — Или пред-пред-последняя? Что ты на это скажешь? — он тихо рассмеялся — очевидно, ему показалось, что он неплохо пошутил.
Я не мог присоединиться к его веселью — при всем желании! Мне было здорово не до того. Я чувствовал себя как тяжело больной человек, которому сообщили, что сегодня соберется консилиум врачей — специально для того, чтобы рассмотреть его интересный случай и вынести приговор, повлиять на который сам подсудимый не имеет ни малейшей возможности.
— Будет лучше всего, если ты не будешь изводить себя напрасными надеждами, а просто ляжешь спать, — небрежно заметил он, направляясь к выходу. — Ты устал, напуган и растерян, а моя вурунда — одно из немногих мест, где даже спать можно с пользой…