Разумеется, моему неземному блаженству пришел конец, как и положено. Я проснулся, дрожа от холода и тут же вскочил, дико озираясь по сторонам. Первые несколько секунд я вообще не понимал, что происходит, поскольку никак не мог выкарабкаться из сладкого тумана сновидений. А потом я вспомнил, как на самом деле обстоят дела, и тихонько охнул от обрушившегося на меня отчаяния. Думаю, именно так чувствует себя человек, очнувшийся после наркоза, когда понимает, что пару часов назад ему благополучно ампутировали обе ноги. В каком-то смысле мне все-таки было легче: по крайней мере, мое тело пока оставалось в целости и сохранности. У меня ампутировали только мое прошлое — мою единственную и неповторимую жизнь, которая как раз начинала казаться мне по-настоящему прекрасной и удивительной. Удивительной, впрочем, она вполне могла считаться и сейчас, а вот эпитет прекрасная теперь был совершенно неуместен…
— Очень эмоционален, верно? Склонен преувеличивать свои переживания и давать волю чувствам. Как избалованная женщина из касты Хигги. — Я чуть не грохнулся в обморок, услышав бесцветный глуховатый голос, раздававшийся откуда-то из темноты. Потом до меня дошло, что голос не просто звучит, но еще и говорит обо мне гадости. Он тем временем невозмутимо продолжил: — Впрочем, в некоторых случаях это даже полезно…
— Что полезно? Кому полезно? — Возмущенно взвыл я. — Кого это еще сюда принесло?!
— Разве его не предупредили о нас? — Все так же равнодушно спросил голос.
— Предупредили. Я послылал сюда Бурухи, а на него можно положиться. — Ответил другой голос. Они были так похожи, словно таинственный незнакомец говорил сам с собой.
Я послылал сюда Бурухи, а на него можно положиться. — Ответил другой голос. Они были так похожи, словно таинственный незнакомец говорил сам с собой.
— Ну, тогда ладно… Мы Урги. — Наконец-то мои невидимые визитеры соизволили дать мне ответ — весьма лаконичный, но лучше, чем ничего!
— Выразить не могу, как меня это радует. — Горько усмехнулся я. — А вы что, невидимки?
— Обычно нет. — Спокойно отозвался мой собеседник. — Просто мы не хотим тебя пугать.
— Щадите мое душевное здоровье? — Вздохнул я. — Можете не стараться: от него все равно уже ничего не осталось! А где птичка? Тут была такая замечательная мудрая птица…
— А, ты имеешь в виду Бурухи. Он улетел… Если ты уже проснулся, нам незачем оставаться в этом склепе. — Невозмутимо заметил Ург. — Мы пришли, чтобы пригласить тебя к себе.
— К себе — это куда? — Ворчливо спросил я.
— Вниз. — Коротко объяснил Ург. Немного помолчал и добавил: — Мы уже давно живем под землей. Можешь поверить: у нас тебе будет гораздо комфортнее. Нам — тем более. Нам тяжело подолгу пребывать так близко к поверхности… Спустимся поглубже, там и поговорим. Ты согласен отправиться с нами?
— А что, разве мое мнение принимается в расчет? — Я был приятно удивлен. — И если я не захочу идти с вами, вы не станете меня принуждать?
— Зачем? — В голосе Урга звучало явное недоумение. — Ни один человек не может быть нужен нам настолько, чтобы тащить его к себе силой. Если ты не хочешь идти с нами — не надо! Оставайся здесь, или возвращайся в Альтаон, или ступай на все четыре стороны. Ты волен делать, что хочешь.
— Да уж, нечего сказать, выбор у меня шикарный! — Усмехнулся я. Полная неизвестность, или мой сердечный друг Таонкрахт… Понятно, что я выберу неизвестность, да еще и спасибо вам скажу!
— Это ни к чему: мы не нуждаемся в словах, выражающих благодарность: мы и сами можем произнести сколько угодно таких слов. — Флегматично возразил мой все еще невидимый собеседник. — Если ты принимаешь приглашение, следуй за нами.
— Как я могу следовать за вами, если я вас не вижу? — Жалобно спросил я.
— Тебе не обязательно нас видеть. Вполне достаточно, если ты будешь видеть путь.
Я хотел было сказать, что никакого пути я тоже не вижу, но заметил тоненький прямой лучик света у себя под ногами. Эта яркая путеводная ниточка ненавязчиво приглашала меня следовать за ней в темноту. Я пожал плечами и решительно зашагал в эту самую темноту. Тому, кто потерял все, легко быть мужественным — почти так же легко, как мертвому…
Прогулка оказалась долгой, мои спутники — молчаливыми, пейзаж провоцировал меня дать волю воображению: я по-прежнему не видел ничего, кроме трещинки золотистого света, аккуратно разрезавшей темноту на две одинаковые половинки. Сначала я зачем-то считал шаги, потом сбился и принялся обдумывать свое положение. Дело кончилось тем, что я позволил себе малюсенькую надежду — недопустимая роскошь! А вдруг сейчас эти крутые подземные жители скажут, что мое присутствие поганит их прекрасный и совершенный мир, и прикажут мне убираться! Да еще и пинка под зад дадут, чтобы максимально ускорить этот замечательный процесс. Мистического такого пинка, от которого я очухаюсь у себя дома… — От таких мыслей мои губы, уже уставшие кривиться в скорбной гримасе, невольно расплылись в мечтательную улыбку.
Я то и дело напоминал себе, что обольщаться не стоит, но это не очень-то помогало…
— Мы почти пришли. — Глухой голос одного из моих спутников внезапно положил конец сладким грезам о скором возвращении домой. — Я должен предупредить тебя, что многие люди считают наш облик устрашающим. Постарайся не пугаться: это ни к чему, и может помешать беседе.