Я был вполне готов мужественно пожевать пулю и жить дальше, что от меня, собственно говоря, и требовалось…
— Мы не можем отправить тебя куда бы то ни было, в том числе и домой. — После недолгого замешательства признался один из Ургов. — Мы действительно позвали тебя сюда, чтобы убедить покинуть мир Хомана, или хотя бы Альган — не потому, что ты его поганишь, конечно… Во Вселенной не так уж много существ, чье присутствие может нарушить равновесие мира, и ты — не одно из них. Просто твое участие в судьбе Таонкрахта может помешать правильному развитию событий…
— В смысле — вашим планам? — Ехидно уточнил я.
— Нет, не нашим планам, а правильному развитию событий. — Невозмутимо повторил Ург. — Мы опасались, что ты захочешь помочь Таонкрахту, а он — один из тех, кто должен умереть.
— Почему? — С любопытством спросил я. — Он мне тоже не понравился, но если все, кто мне не нравится, начнут умирать, Вселенная станет довольно пустынным местом…
— Нравится, не нравится… Ты удивительное существо, пришелец! Несколько минут назад ты говорил как мудрец, а теперь бормочешь, подобно несмышленым хурмангара! — Огорченно сказал Ург. Потом решил снизойти до разъяснений: — Рандан Конм Таонкрахт — один из альганцев. А всем альганцам скоро придется умереть, поскольку они прокляты. Они пришли сюда из иного мира, и поначалу нам показалось, что они — хорошие гости. Мы приняли их и даровали им имена взамен утраченных. Мы даже позволили Сох открыть им некоторые старинные секреты, чтобы их век не был столь короток: тела пришельцев были слабыми и недолговечными, но в их сердцах горел настоящий огонь, который нам захотелось сохранить… Поначалу все действительно шло хорошо: альганцы были любопытны и изобретательны, они принесли на эту землю свежий ветер перемен… Но потом, спустя годы, их настигло проклятие. Никто не знает, откуда оно пришло, но мы предполагаем — из того самого места, где они родились. Не знаю уж, какого грозного колдуна они ухитрились прогневать… С тех пор альганцы начали утрачивать свою удачу, огонь в их сердцах угасал, а разум становился ленивым и равнодушным. Ты ведь сам видел Таонкрахта! Сейчас он пьет, орет на своих слуг, а перед сном мечтает о том, как он станет Вандом — как будто власть над сотней таких же несчастных, как он сам, вернет ему утраченную жизнерадостность… Все бы ничего, но проклятие альганцев отягощает землю, по которой они ступают. А мы здесь — для того, чтобы присматривать за этой землей…
— Если все эти ребята, альганцы, похожи на Таонкрахта и его двухголового приятеля, я вполне могу понять того, кто их проклинал! — Невольно улыбнулся я. — Ладно, это их проблемы… А мне-то как быть? Я уже понял, что вы не в силах мне помочь, но может быть вы знаете того, кто может?
— Что может? Открыть для тебя Дверь между Мирами? — Переспросил Ург. — Не думаю, что кто-то станет совершать такое чудо только для того, чтобы помочь одному чужеземцу вернуться домой… Но ты можешь попробовать. На твоем месте я бы непременно отправился во владения Вурундшундба. Они с начала времен сторожат Дверь между Мирами и открывают ее, когда захотят. И самое главное: они очень любят порядок! Если ты сумеешь убедить их, что способен нарушить правильный ход вещей в мире Хомана, Вурундшундба непременно захотят от тебя избавиться. Правда, они могут решить, что убить тебя проще, чем выпроводить. Так что сначала тебе прийдется доказать им обратное…
— Ничего себе! — Фыркнул я. — А может быть, мне обратиться к кому-нибудь другому?
Урги немного посовещались, потом тот из них, кто до сих пор поддерживал беседу, с сомнением покачал головой:
— Есть еще Нусама Шапитук, но он не станет тебя слушать… да ты до него и не доберешься, даже если поймаешь нужный ветер…
— Нужный ветер? — Опешил я.
— Что это за штука такая?
— Ты можешь задать нам еще тысячу подобных вопросов, и даже получить тысячу вразумительных ответов. — Мягко сказал он. — Но ответ, полученный на словах, не является настоящим ответом: от него нет никакой пользы. Ты не узнаешь, что такое нужный ветер, пока не поймаешь его, или пока он сам не поймает тебя — так тоже бывает…
— Я ничего не понимаю! — Устало вздохнул я.
— Что ж, по крайней мере, сейчас ты знаешь, что не понимаешь ничего. — Заметил Ург. — А если я дам тебе какие-то разъяснения, ты все равно ничего не поймешь, но, чего доброго, решишь, что все понял. Ничего не может быть опаснее неосознанного невежества!
— Да, наверное… — Вяло согласился я. — Впрочем, мне уже по фигу, если честно. Что-то я устал, ребята! Можно, я немного посплю? А потом еще поговорим…
— О чем? — Удивился один из Ургов. — Мы уже все обсудили, гость. Если ты хочешь отдохнуть, мы проводим тебя на поверхность. Тебе нельзя у нас оставаться, и уж тем более — спать.
— А как насчет законов гостеприимства? — Ошеломленно спросил я.
— Не знаю, о чем ты говоришь. Мы живем по своим законам. — Холодно ответил он.
— Ладно, — вздохнул я, — черт с ним, с вашим гостеприимством… Но мы еще не все обсудили, ребята! Я же не знаю, как найти этих… вырушуба!
— Вурундшундба. — Поправил меня Ург. — Если ты рассчитываешь получить что-то вроде карты, на которой стрелочками отмечен предстоящий тебе путь, то ее у нас нет. И не только у нас, имей в виду: на Мурбангоне вообще нет никаких карт. Это строжайше запрещено: наша земля не любит, когда люди пытаются нарисовать ее искаженный портрет… Когда отважные, но недальновидные мореходы Хабода с Мадайка попытались изобразить схему своих странствий по нашей земле, их постигло безумие, и они до конца своей жизни скитались по болотам Ягисто, тщетно пытаясь вспомнить хотя бы свои длинные имена…