— Но вы же как-то продолжаете свой род? — несчастным голосом спросил я.
— С чего ты взял? — удивился он. — Мы же не Хурмангара…
— Но ведь человек не может жить вечно, — растерянно объяснил я. — Очень долго, наверное, может… Но рано или поздно люди умирают. И когда-нибудь не останется ни одного Мараха Вурундшундба. Это же неправильно!
— Ты говоришь как отец большого семейства! — неожиданно рассмеялся он. — А ведь у тебя самого нет никаких детей, и ты не дергаешься по этому поводу… Ладно уж, я тебя понял. Видишь ли, существует некий незыблемый закон природы, согласно которому, нас, Мараха Вурундшундба, всегда должно быть ровно восемьсот шестьдесят четыре человека — не больше и не меньше! Если случается так, что кто-то из нас перестает быть живым, на его место тут же приходит другой… Только не спрашивай, откуда он берется, этот другой! Ты не владеешь Масанхой, а в языке Кунхє нет нужных слов, чтобы я мог хоть что-то тебе объяснить.
— А ведь у тебя самого нет никаких детей, и ты не дергаешься по этому поводу… Ладно уж, я тебя понял. Видишь ли, существует некий незыблемый закон природы, согласно которому, нас, Мараха Вурундшундба, всегда должно быть ровно восемьсот шестьдесят четыре человека — не больше и не меньше! Если случается так, что кто-то из нас перестает быть живым, на его место тут же приходит другой… Только не спрашивай, откуда он берется, этот другой! Ты не владеешь Масанхой, а в языке Кунхє нет нужных слов, чтобы я мог хоть что-то тебе объяснить.
— Ясно, — растерянно сказал я.
— Ничего тебе не ясно, — дружелюбно усмехнулся мой спутник. — Ладно уж, больше не приставай ко мне со своей болтовней. Нам с тобой сейчас надо идти быстро и не уставать, а разговоры отвлекают внимание от дороги. Вечером обо всем спросишь, если захочешь…
Наверное, он был прав: пока мы обсуждали волнительную проблему продолжения рода, я сбился с ритма и тут же запыхтел как паровоз. Мне понадобилось около получаса, чтобы снова втянуться. Поэтому я больше не пытался завести светскую беседу.
— А ты молодец, — сообщил мне Вурундшундба, когда мы наконец расположились на отдых на очередной полянке. — Вчера я еще давал тебе поблажку, а сегодня шел, не заботясь о тебе. Мне было любопытно, когда ты отстанешь, или попросишь меня притормозить. А ты ничего: попыхтел и приспособился.
— Я думал, что если отстану, ты меня бросишь на фиг в этом лесу, — вздохнул я. — Пришлось приспособиться.
— Ну, положим, ты слегка перегнул палку, — улыбнулся он, — но по большому счету, ты очень хорошо уяснил свое положение… Что ж, славно: если будем продолжать в том же духе, послезавтра вечером окажемся на месте. Страмослябские мореходы легки на подъем, так что отчалите на рассвете.
— А они точно согласятся взять меня с собой, эти пираты? — нерешительно спросил я.
— Да их никто и спрашивать не будет, — удивленно откликнулся мой покровитель. — Согласятся — ишь ты! Слушай, ты что же, думал, будто я буду их о чем-то просить? Ну ты даешь! Страмосляба считают нас богами — нас, и те наваждения, которые мы им посылаем…
— Ну, если так, — с облегчением сказал я, — значит все в порядке!
— Еще бы! — хохотнул Вурундшундба. — Среди них ты будешь в полной безопасности: эти существа отличаются безрассудной храбростью — просто потому что у них не хватает воображения, чтобы представить себе смерть! — но нашего гнева они боятся до колик в пузе. Я не преувеличиваю: некоторые из них вполне способны навалять в штаны, когда мы хмурим брови.
— Здорово, — улыбнулся я. — Значит, послезавтра они все обосрутся!
— Почему — все? — Удивился он.
— Как это — почему? На твои брови посмотрят! — ехидно объяснил я.
Он насупился, и я тут же решил что пора подлизываться.
— Ты уж скажи им, чтобы они меня не обижали, — я почувствовал, что краснею, и торопливо объяснил: — Знаешь, я уже привык быть могущественным колдуном — не слишком, но все-таки… А теперь я снова стал беспомощным.
— Хватит жаловаться, — сердито сказал Вурундшундба. — Если тебе так не нравится быть беспомощным, попробуй это как-то изменить — я тебе уже несколько раз говорил… Лучше просто ложись спать. Ты ведь уже понял, что есть тебе не обязательно? Или будешь требовать, чтобы я с тобой поделился — из принципа?
— Не буду, — вздохнул я.
— А если я не почувствую себя сытым?
— Ну, если тебе окажется под силу такое чудо, я завалю тебя жратвой с ног до головы! — расхохотался он. — И мы не сделаем ни шагу отсюда, пока ты все не съешь!
Я укутался в одеяло и из-под полуприкрытых век наблюдал за трапезой своего удивительного компаньона. Чувство голода прошло почти сразу, как и вчера, а когда он одержал победу над очередной чудовищной порцией, я почувствовал себя сытым и довольным жизнью.
— Опять подействовало! — удивленно отметил я.
— А почему ты, собственно говоря, сомневался? — устало спросил он.
— Можешь себе представить: я еще никогда в жизни не чувствовал себя сытым только потому, что кто-то другой от души пожрал у меня на глазах! — ехидно сказал я.
— Потому что тебе никогда не доводилось подолгу находиться рядом с одним из Мараха, — пожал плечами Вурундшундба.
— А если ты будешь спать, а я — бодрствовать? — заинтересовался я.