— А то просто переходи ко мне, — предложил Хэхэльф.
— Да что с тобой заработаешь! — вздохнул его приятель. — Ты же как был мечтателем, так и остался…
— Не заработаешь?! Еще и сорока дней не прошло с тех пор, как мы с Ронхулом приволокли на мой Чинки сундук с кумафэгой, — надменно сообщил Хэхэльф.
— Целый сундук, что ли? — недоверчиво переспросил рыжий.
— Половину, — честно признался Хэхэльф. — А тебе мало?
— Мне бы хватило, — задумчиво признал тот. И с любопытством уставился на меня.
— Это Ронхул Маггот, — представил меня Хэхэльф. И сообщил мне: — А это Хатхас, мой самый старый друг. Мы знакомы с детства. Мне было лет пять, а ему — восемь, когда мы совершили свой первый налет на оружейную комнату моего отца, а потом до смерти перепугали всех слуг в доме, целясь в них из арбалета: вдвоем мы кое-как с ним справились…
Пока он представлял мне рыжего, тот изучающе сверлил меня внимательными черными глазами.
— Настоящий демон, что ли? — наконец спросил он у Хэхэльфа.
— Такой настоящий, что мне самому не верится, — усмехнулся тот.
— Понятно, — кивнул он. — Что ж, это хорошо… У тебя есть еще какие-то дела на этой лоханке, или ты уже готов отметить встречу?
— Ради такой встречи можно и дела отложить, — легкомысленно заявил Хэхэльф. — Ронхул, кидай свою сумку обратно: до завтра мы отсюда не выберемся, чует мое сердце!
— Ладно, — кивнул я. Насколько я успел изучить себя прежнего, такая задержка должна была бы вызвать у меня раздражение: терять целый день ради какой-то дурацкой гулянки! Но сейчас мне было абсолютно все равно: пусть себе идет как идет… В глубине души я знал, что если мне вдруг покажется, будто больше нельзя терять ни минуты, я Хэхэльфа за шиворот из-за любого стола выволоку, или просто встану и уйду один — как в голову взбредет.
Но пока скрытая во мне пружина не собиралась выпрямляться, так что я мог позволить себе роскошь идти на поводу у обстоятельств — до поры, до времени…
— Ты здесь с уллами? — поинтересовался Хэхэльф, пока мы шли по причалу.
— А с кем же еще, — пожал плечами рыжий. — На ярмарку приехали. Ты же знаешь, в Бондох их всегда пускают.
— Ну да, здесь-то они особо не чудят, только добычу пропивают, — понимающе кивнул Хэхэльф. — Это надо же! Всегда хотел собственными глазами взглянуть на твоего хваленого старика Люсгамара — и вот, дохотелся… Он тоже тут, да?
— Все тут, — кивнул Хатхас. — И дядюшка Люсгамар, и его братец Чубарага, и племянник Догэ Пругэмаб, даже дурачок Мызднтуг напросился на ярмарку!
Признаться, я оставался совершенно равнодушен к их беседе: ну, приехали в сей славный город какие-то уллы, судя по всему, такие же разбойники, как мои былые попутчики страмослябы — и что из того? Тем сильнее оказалось потрясение при встрече с ними. Я не преувеличиваю: куда подевалась моя хваленая ясность, что осталось от моего драгоценного спокойствия?! Все как рукой сняло! Впрочем, зрелище того стоило.
Когда пересекаешь оживленный морской порт, где на небольшой территории собрались представители чуть ли не всего человечества одновременно, начинаешь понимать, что несмотря на отличия в костюмах, оттенках кожи, чертах лица, всех людей объединяет некое единообразие. И бунаба в метровой агибубе, и местный владетельный господин в драгоценной кольчуге, ужасно похожей на содержимое музейных витрин моей далекой родины, и оливково-смуглый парень в треугольном пончо (со слов Хэхэльфа я узнал, что он принадлежит к народу ансафа с лесистого материка Уган), и желтолицый гархнарг в ярко-зеленом сарафане, и надменные мореходы Хабода с далекого Мадайка, одетые так роскошно, словно собрались на торжественный прием в каком-нибудь королевском дворце — все они, вне всякого сомнения, были людьми, и различия между ними быстро переставали казаться такими уж существенными. Собственно говоря, именно поэтому я ожидал, что уллы, с которыми мне предстояло познакомиться, будут не менее человекообразны, чем все прочие двуногие обитатели этого мира. Ага, как же!
Они действительно оказались двуногими, что правда, то правда. Высоченными двуногими толстяками, равномерно заросшими густой черной шерстью — у меня язык не поворачивается назвать эту роскошную растительность обыкновенными волосами. Ходячие шубы из чернобурки — вот что это было такое! Шерсть не добралась только до носов и ладоней великанов — и на том спасибо! По этой причине ребята не нуждались в одежде: на них были только своего рода шорты — такие короткие шортики, да еще и с кокетливыми разрезами на бедрах, можно увидеть только на очень юных и очень стройных модницах в каком-нибудь курортном городке, в самом разгаре лета. Девочек можно понять: грех это — скрывать от общественности такие замечательные бедра, но на месте уллов, я бы позаботился о том, чтобы мои бедра не увидело ни одно живое существо. Скажу больше: если бы у меня была такая фигура, я бы вообще повесился, или на худой конец, навсегда заперся в какой-нибудь темной комнате, чтобы не позориться, и не пугать ни в чем не повинных женщин и детей, заодно… Впрочем, возможно я — дурак, поскольку борцы сумо, на которых здорово смахивали уллы — если не принимать во внимание изобильную растительность — считаются очень красивыми мужчинами у себя на родине, в Японии.