тирую,_очень_многое_сокращаю_-
_пустая,_ненужная_болтовня._Соседи_мои_удивляются,_они_не_понимают,_зачем_я_делаю_бесполезную,_с_их_точки_зрения,_работу._Живчик_пытался_до
казать_мне,_что_на_диктофоне_хранить_информацию_такого_рода_удобней,_тем_более_что_ее_в_любой_момент_можно_скопировать_на_компьютер._Я_с_ни
м_не_спорю._Кажется,_только_доктор_понимает,_почему_я_предпочитаю_работать_с_бумагой._Он_и_сам,_как_я_заметил,_все_дела_ведет_по_старинке,_
подшивает_свои_записи_в_папки._И_это_при_том,_что_все_возможные_данные_о_пациентах_в_любой_момент_могут_быть_получены_с_сервера_госпиталя…_
_Работаю_над_своими_записями_и_уже_не_воспринимаю_их_как_просто_личный_дневник._Думается_о_будущем_цикле_статей._Или_даже_о_книге._Лезут_в_
голову_мысли_о_том,_что,_возможно,_записи_эти_станут_историческим_документом._
_Глупости,_конечно._
_Но_все_же_стараюсь_писать_чисто,_разборчиво_и_грамотно._Чтоб_перед_потомками_не_было_стыдно_(шучу)…_
1
Док вошел, потирая руки и улыбаясь:
— Ну, что тут у нас? Три укрывающихся от службы здоровяка? Хватит валяться! С сегодняшнего дня начну вас выписывать. Голованов, ты первый.
— Слава богу, док. — Павел спрыгнул с кровати. — А я уж думал, вы из врача превратились в тюремщика.
— А я когда отсюда выйду? — подал голос Живич.
— Когда к порядку приучишься, — повернулся в его сторону док.
— Ну я серьезно. — Живич умоляюще смотрел на доктора. И тот смилостивился, выдал свою маленькую врачебную тайну:
— Через два дня я тебя осмотрю. Если все в порядке — сразу же и выпишу.
— А что насчет меня, док? — спросил Арнарсон.
— Ухо болит?
— Эээ… Вроде бы нет, — нерешительно сказал Викинг.
— Вот когда будешь отвечать на этот вопрос уверенно, тогда и поговорим о выписке.
Доктор сел на свободный стул. Посмотрел на телевизор — на экране мускулистый варвар в художественно разодранной форме UDF размахивал мечом,
срубая головы огнедышащему дракону. Из пламени и крови сложились алые буквы: «Защити планету!» Одолевший дракона здоровяк вытирал меч и
сочным героическим баритоном обращался к зрителю: «Присоединяйся!».
— Присоединимся? — спросил доктор у Павла.
— Надеюсь, док.
— Значит, так. Документы возьмешь у дежурной сестры, моя подпись там уже стоит. Выходишь ты отсюда здоровым человеком, но я бы советовал
тебе на недельку отправиться в профилакторий.
— Хватит с меня лечения, док.
— Заставить не могу, — развел руками доктор. — Поступай как хочешь. Но ограничить физические нагрузки настоятельно рекомендую! Вот тебе
справка. — Он вытащил из нагрудного кармана халата листок размером с ладонь. — Чтобы к тебе не было никаких претензий от командиров.
— Хорошо, док. — Павел положил справку на тумбочку, зная, что она ему не потребуется. Он был здоров и полон сил. — Сделаю все, как вы
говорите.
— Ну, не смею больше задерживать.
Павел осмотрелся, отыскивая вещи, которые нужно забрать. Наладонный компьютер, на котором они с Викингом играли в шахматы, — собственность
Гнутого. Швейцарский нож, незаменимая вещь, — Шайтан очень просил не терять. Блокнот с карандашом — обязательная принадлежность настоящего
писателя…
Павел хмыкнул.
И, конечно же, старинная монетка, подаренная сестренкой на счастье.
Пять копеек. Пятачок.
«…раньше была такая примета — бросать деньги, чтобы потом вернуться…»
Он улыбнулся.
Да, пора возвращаться…
— Спасибо вам, док, — сказал Павел.
— Не за что. Работа у меня такая.
— За работу и спасибо…
Он быстро собрался, переоделся — сменил больничную пижаму на военную форму, которая вот уже два дня выстиранная и отутюженная висела в
шкафу. Остановился посреди палаты, готовый уйти, но не решаясь сделать это.
Как-то не верилось, что лечение закончилось и уже не надо будет возвращаться сюда, в небольшую, ставшую привычной и уютной комнату. И не
будет больше неспешных ночных разговоров с мучающимися от бессонницы товарищами по палате, и заглянувший док не пожелает доброго утра, и
сестры не будут смеяться привычно над несмешными избитыми шутками.
Все закончилось.
Пора уходить.
Время возвращаться.
— Пока. — Павел пожал руку Арнарсону. — Удачи, — сжал он ладонь Живича — До свидания, док!
Он шагнул к двери.
— Заглядывай к нам! — сказал ему в спину Живчик.
— Обязательно, — обернулся Павел и запнулся на пороге.
«Плохая примета», — подумалось ему. Но он не верил в приметы.
— Счастливо оставаться! — пожелал он и закрыл дверь. Пустой гулкий коридор вел его к свободе.
2
Мир был переполнен запахами и звуками. Мир был пестр и многоцветен.
Павел шагал по бетонной тропинке, заворожено озираясь.
Он уже ходил этой дорогой, и все вокруг было вроде бы знакомо. И все же что-то изменилось. Кусты насаждений сделались зеленее, щебет птиц
стал более сочным, стрекот кузнечиков — объемней, воздух — свежее и ароматнее, солнце — ярче, бетон — осязаемей.
Павел наслаждался.
Нечто подобное ощущаешь, когда затяжную холодную зиму вдруг сменяет жаркая скорая весна: горизонт отступает, небо светится чистой синью,
звенит капель, еще сонные мухи гудят басовито, первые бабочки, разбуженные солнцем, порхают, словно сорвавшиеся с ветвей яркие листья,
пахнет оттаявшей землей, и хочется сидеть неподвижно, подставив лицо теплым лучам, и слушать, дышать, осязать…