коме, — доктор вздохнул.
— Но мы ничем помочь не могли. Умер.
— Ниецки?
— Да. Так его и звали, я хорошо помню. Чех или поляк. Или венгр. Вот это уже не помню. А вы были знакомы?
— Нет. Но я видел, как его убили.
— И как это было? — Казалось, врач задал этот вопрос из вежливости.
— Его избивали на ринге.
— Конечно, — припомнил старичок. — Я слышал об этом, но мне такие вещи не интересны. Плохо, очень плохо, что так получилось. Но было уже
поздно. Внутричерепная гематома, смещение позвонков шейного отдела, ушиб… — Доктор осекся, поняв, что заболтался, махнул рукой. — А что с
его противником по рингу?
— Ничего… — Павел помолчал. Добавил неохотно: — Завтра мне предстоит с ним драться.
Доктор осуждающе покачал головой:
— Зачем? Не понимаю, зачем?.. — развел он руками.
Процедурная по сравнению с мертвым коридором выглядела по-домашнему обжитой. Здесь тихо мурлыкала классическая музыка, теплилась ненужная
при свете дня настольная лампа, рифленые оконные стекла были задернуты кружевными занавесками, на стенах висели кашпо с цветами, а над
кушеткой красовался календарь, больше похожий на анатомический атлас.
— Вы знаете, зачем вас вызвали? — поинтересовался доктор, моя руки.
— Догадываюсь, — ответил Павел, осматриваясь, замечая не только цветы и календарь, но и упаковки ампул в застекленном шкафу, блистающий
хромом инъекционный пистолет на тумбочке возле кушетки, щипцы устрашающего вида…
— Мы проведем стандартную процедуру. Бояться ничего не надо, все нехорошее, что вы слышали, — это пустые страшилки.
Павел уже понял, что старичок-доктор любит поговорить. Наверное, не будь здесь слушателя, он все равно нашел бы с кем пообщаться: с
цветами, с мебелью, с инструментами.
— …Биоактивация проводится уже много лет. Вся процедура отработана, и ничего хитрого тут нет. Обычно все манипуляции проделывает сестра,
но, поскольку пациентов нет, я совсем заскучал без дела, вот и решил сам вами заняться. Вы не против?
— Нет. — Павел покачал головой.
— Вот и хорошо. А вы раздевайтесь, одежду оставьте на вешалке, сами проходите на кушетку… — Доктор звенел обоймой ампул.
— Совсем раздеваться? — спросил Павел, оставшись в нижнем белье.
— Нет, вовсе не обязательно, — отозвался доктор, заряжая инъекционный пистолет. — Мы вам сделаем два укола внутримышечно, два внутривенно —
с паузой минут в двадцать, а потом я угощу вас сладкой пилюлей. Надеюсь, вы никуда не спешите?
— Нет, — ответил Павел, укладываясь на холодную кушетку вниз животом.
— Сначала мы чуть-чуть подправим вашу иммунную систему, — ласково, словно разговаривая с ребенком, проговорил доктор. — Больно не будет, не
бойтесь.
— Я не боюсь боли, — сказал Павел.
— Все боятся боли. Просто некоторые больше боятся в этом признаться.
Ледяное сопло хромированного пистолета прижалось к ягодице Павла, присосалось к коже, словно пиявка. Доктор, лопоча что-то доброе, нажал на
спуск. Пистолет вздрогнул, свистнул, зашипел. Павел дернулся, ощущая, как немеет ягодичная мышца.
— Уже все! — радостно объявил доктор.
— Уже все! — радостно объявил доктор. — Осталось три укола. Вы крови не боитесь?
— Нет, — сказал Павел, чувствуя себя едва ли не оскорбленным. — Я же солдат.
— Ну и что! Я знал многих солдат, которых тошнило от вида крови. Солдату это простительно. А вот для хирурга неприемлемо… — Доктор потряс
новую капсулу, наполненную какой-то мутной жидкостью, перезарядил громоздкий пистолет. — Я почему про кровь вас спросил? Просто два укола в
вену придется делать по старинке, обычным шприцем. Так надежней, да и мне привычней.
— Хорошо, док. Как скажете.
Металл прижался к коже. Тонкая, как игла, струя сыворотки, не повредив кожу, вонзилась в мышцу.
— А это что было? — спросил Павел.
— Вирус, вырабатывающий гемоглобин, — охотно ответил доктор. — Можете забыть про усталость и одышку. Теперь ваш организм будет получать
столько кислорода, сколько ему потребуется… Так-с… — Доктор отложил пистолет, потер руки. — Переворачивайтесь на спину. Нам осталось два
раза уколоться. Дайте руку. Ага. Вены у вас хорошие. Замечательные вены. На таких венах можно обучать сестер…
Павел уже не слушал бормотания старика. Он следил, как доктор набирает приготовленный раствор в большой шприц.
— Слушайте, док, у вас там пузырьки.
— И что? — Доктор уставив иглу шприца в потолок, пощелкал по нему пальцем.
— Я слышал, это опасно. Воздух может попасть в кровь.
— Ерунда, молодой человек! Впрыснуть воздух в вену очень непросто. Уж поверьте моему опыту.
Павел усмехнулся, подумав, что слова доктора можно истолковать по-разному. Сказал:
— Значит, вы уже пытались ввести воздух в вену? Не получалось?
— Да что вы такое говорите! — возмутился старичок.
— Извините…
Шутка получилась неудачной. Павел смутился. А доктор, видимо, обиделся. Он уже ничего не говорил, не бормотал под нос. Он быстро делал свое
дело: жгутом перевязал пациенту руку над локтем, велел поработать кулаком, воткнул иглу в надувшуюся вену, чуть оттянул поршень, впустив
кровь в шприц, потом медленно стал вводить раствор. Закончив, прижал место укола ваткой, смоченной в спирте, отбросил использованный шприц.
Сказал сухо:
— Через пятнадцать минут уколем другую руку.