Второй человек — в гражданском костюме, неестественно аккуратный, холеный, словно бы даже лоснящийся, — начальник отдела информации — хищно
всматривался в раскрывающуюся громаду корабля. Он с нетерпением ждал, когда оттуда появятся люди. Роботы его не интересовали.
Третий человек на вознесенном к небу наблюдательном пункте — коренастый, сутуловатый, небритый, сонный и хмурый, в мундире с полковничьими
знаками различия — командир Форпоста — откровенно скучал. Последние несколько лет он жил в ожидании пенсии и потому с большим
неудовольствием принял новое назначение в этот дикий, богом забытый край.
— Ну вот и пополнение, — удовлетворенно сказал начальник отдела информации. Теперь забот нам прибавится.
— Наконец-то людей здесь станет больше, чем роботов, — буркнул командир, подавляя зевок.
— Не забудьте, — живо повернулся к нему главный инженер, — вы обещали мне двух человек!
— Помню. Обещал.
— У меня некомплект кадров!
— А у меня пока ни единого бойца… Поглядим, кого нам прислали…
2
Словно комар, сердито заныл пробудившийся зуммер. По потолку бегущей волной прокатилась к выходу линия красных огней.
— Приготовились! — рявкнул сержант.
Бойцы отстегнули ремни, удерживающие их в креслах. Кто-то чуть приподнялся, массируя затекшие от долгого сидения ноги.
— Я не давал команды двигаться! — сержант разевал пасть так широко, что, казалось, можно было увидеть, как в его глотке рождаются звуки. —
Гнутый, сядь на место! Цеце, подбери свои ходули! Кто там щерится? Пасть закрой!..
Щелкнув соленоидами, разблокировались замки. С лязгом отошли запирающие стержни. Чавкнув, ушла вверх гильотинная дверь, и в тесное
помещение потек дым, воняющий горелой изоляцией. Взвыла сирена, заглушая зуммер, и бегущая дорожка огней сменила цвет на зеленый.
— Вперед! Быстро! Марш!
Вразнобой застучали по металлическому полу окованные ботинки. Запрыгали по стенам взбалмошные тени.
— Взять ногу! — сержант ярился. — Левой! Левой!
Зеленые огни ручьем катились в открытую дверь и убегали в глубь темного извилистого коридора, направляя людей к выходу, задавая им темп
движения.
— Шире шаг, черти! — ни на миг не смолкал сержант, стоя возле двери и по одному пропуская мимо себя бойцов. — Не растягиваться! — Он с
силой подталкивал в спину бегущих солдат, словно впихивал их в овальную дыру дверного проема. Рыжий, получив увесистый шлепок по лопаткам,
приостановился, повернул к сержанту рябое лицо, осклабился:
— Может, не надо так рьяно, сэр?
— Двигай, Рыжий! — Сержант мутным взором исподлобья смотрел сквозь бойца. Непривычного человека такой взгляд испугал бы, но сержант и Рыжий
давно знали друг друга.
— Новое место, сержант. — Рыжий ухмылялся. — Новое начальство. Понимаю.
— Еще одно слово, и три наряда я тебе обещаю!
— Понял, сэр!
В коридоре громыхали громом сотни окованных подошв.
— Новое место, сержант. — Рыжий ухмылялся. — Новое начальство. Понимаю.
— Еще одно слово, и три наряда я тебе обещаю!
— Понял, сэр!
В коридоре громыхали громом сотни окованных подошв. Из открывшихся отсеков выбегали бойцы, на ходу перестраивались и спешили к выходам,
следуя за волнами зеленых огней, подгоняемые воем сирены и тычками одинаково сердитых сержантов.
Павел покидал душный отсек последним. Он выронил карандаш, когда убирал записную книжку, и замешкался, доставая его из-под сиденья. Сержант
с издевкой следил, как новичок, путаясь в болтающейся амуниции и тихо поругиваясь, ползает на коленях, отыскивая закатившийся карандаш.
— Что, писатель, тяжело начинается служба?
Света было мало, только зеленые всполохи пробегали по потолку.
— Давай, давай! — сержант шагнул от двери. — Ну что за раззява в моем взводе?
Павел наконец-то отыскал карандаш, подхватил его и выпрямился, оказавшись лицом к лицу с рассерженным взводным.
— После отбоя два часа занятий на плацу!
— Да, сэр! — рявкнул Павел, вытаращив глаза.
— Что ты там писал? — сержант чуть понизил голос.
— Дневник, сэр!
— У тебя что, много свободного времени? Ладно, сейчас некогда. Но мы еще вернемся к этому разговору. На выход!
— Есть, сэр!
Взвод ждал их в коридоре. Тридцать хмурых лиц одновременно повернулись к двери. Кто-то буркнул что-то недовольное, но сержант уже ругался:
— Что встали? Кого потеряли?
— Вас, сэр! — прогнусавил Ухо.
— Я знаю, что ты потерял! — Сержант, оскалившись, навис над излишне разговорчивым бойцом. — Ухо свое ты потерял! А теперь проверь, на месте
ли хозяйство! Может, тоже кто откусил?!
В тридцать глоток грянул хохот, заглушив сирену.
— Хватит ржать! Последними идем! Марш! Коридор петлял, словно кишка. Вой сирены то глох, отставая, то вновь нарастал, появляясь спереди.
Грохотало, лязгало железо под ногами. Волной бежали по потолку огни. Вскоре пол пошел вниз, под уклон. Стало светлеть, и скачущие по
стенам, преследующие бойцов тени побледнели. Потянуло сквозняком, дышать стало значительно легче.
— Подтянуться! Выровняться!
А когда взвод сбежал на горячий бетон посадочной площадки под лучи яркого солнца, недоумевающий, вроде бы даже чуть растерявшийся сержант
повернулся к Павлу:
— Это и есть ваша Сибирь?
Чистое без облачка небо. Далекие величественные бугры сопок, на долгих пологих склонах щетина сосновых перелесков, редких и светлых.