— Да? — Гнутый встрепенулся. — И как он? У кого? У дока?
— У дока. Кажется, они подружились.
— Слушай, сержант. — Гнутый снова забыл о субординации. — Ты меня просто осчастливил.
— Для тебя, Писатель, у меня тоже кое-что есть… — Сержант Хэллер раскрыл свой портфель, вытащил бумажную папку, протянул ее Павлу. — Это
твое. Я там тоже… — Сержант вроде бы смутился. — Написал немного… Кое-что… В госпитале, когда делать было нечего…
— Спасибо, сэр. — Павел взял папку. — Можно я перед высадкой все бумаги снова оставлю вам?
— Да, конечно, — кивнул сержант.
— На всякий случай. Мало ли что… Думаю, так будет надежней.
— Да, наверное…
Они все посмотрели друг на друга, переглянулись и поняли, что думают сейчас об одном.
О возможной смерти на чужой планете…
Но у них еще был целый месяц. Долгий месяц космического полета. И они полагали, что эту-то частичку жизни у них никто не отнимет. Они
ошибались.
— Весь наш взвод, парни… — пробормотал сержант Хэллер, покачивая головой.
— Весь наш взвод, парни… — пробормотал сержант Хэллер, покачивая головой. — Почти все погибли… Выжили единицы… И теперь вы… Теперь вы —
весь наш взвод… Мой взвод…
4
Съемочная группа явилась через час.
Товарищи лежали на мягком теплом полу и играли в карты самодельной колодой, которую из Черной Зоны прихватил с собой Шайтан. Карты эти были
настоящим произведением изобразительного искусства, их рисовал сам Хирург, мастер татуировок, и не совсем ясно было, как ценная колода
оказалась у Шайтана. А он и не думал ничего объяснять, только улыбался на расспросы.
— Можно к вам? — В открытую дверь заглянул длинноволосый молодой человек. Одет он был в серый комбинезон, на спине и груди которого
красовались крупные алые буквы «TV». В правой руке он держал видеокамеру, довольно большую, как и любая профессиональная техника.
— Заходи, — весело сказал Гнутый. Ему крупно везло в игре.
— Мы собираемся сделать небольшой сюжет, — сказал молодой оператор, перешагивая порог. Следом за ним в отсек вошла женщина средних лет,
довольно привлекательная. Но похоже было, что она не стремится подчеркивать свою женственность. Она не пользовалась косметикой, ее волосы
были коротко бесхитростно острижены. На ней был строгий брючный костюм, который, возможно, подошел бы и мужчине.
— Сержант Хэллер рекомендовал вас, — низким, хорошо поставленным голосом с ярко выраженной дикторской интонацией сказала женщина. — Вы не
против съемки?
— Нет, — сказал Гнутый, поднимаясь с пола. Он шагнул к женщине, и она, испугавшись, отступила назад, оглянулась. Убедилась, что
сопровождающие их охранники по-прежнему стоят в коридоре напротив двери, следят за каждым движением штрафников, и взяла себя в руки.
— Мы думаем взять у вас короткие интервью, — сказал оператор, готовя камеру и осматривая тесную каюту.
Он, с профессиональной точки зрения, оценивал свет, обстановку, выбирал возможные планы, углы съемки. — Буквально по две-три минуты на
каждого. Расскажете, кто вы и откуда. Можете передать приветы близким. Желательно сказать пару слов о вашем отношении к экстеррам, что-
нибудь типа того: «Мы летим, чтобы надрать этим тварям задницу». — Кажется, парень был слегка навеселе. Видимо, капитан Истбрук оказался
гостеприимным хозяином.
Уже все штрафники были на ногах. Один Шайтан ползал на коленях и неторопливо собирал разбросанные карты.
— Это не прямой эфир, — предупредила женщина. — Но завтра эту запись покажут все мировые агентства.
— Так что? Начнем? — Парень вскинул камеру на плечо, отступил на шаг, оперся спиной о стену, чуть присел. — Готовы?
Шайтан сунул собранную колоду карт в карман и встал рядом с товарищами. Гнутый пригладил волосы. Маркс несколько раз провел ладонью по
заросшим щетиной щекам
Женщина вышла вперед, остановилась в кадре. Кивнула оператору:
— Я готова.
— Раз! — Парень включил запись. — Два! Три!
— Здравствуйте, — сказала женщина, улыбнувшись в камеру. — Мы находимся на борту космического корабля, готовящегося отправиться на Марс. До
старта остается совсем немного времени, и у нас есть возможность поговорить с людьми, которым предстоит опасное задание на чужой,
захваченной врагом планете.
— Она повернулась к Марксу:
— Скажите, как вас зовут?
— Рядовой Геккель. — У Маркса от волнения дрожал голос.
— Откуда вы?
— Бад-Хоннеф,
— Это город?
— Да.
— А вы? Как ваше имя? — обратилась она к Гнутому.
— Ягич моя фамилия, но все называют меня Гнутым. Родился я в небольшом селе возле города Чурго, это в Венгрии. Потом наша семья переехала в
Загреб. Отец мой давно умер, а мама жива. Привет, ма! У меня все хорошо! Мы слетаем на Марс, надерем задницу этим тварям и вернемся!
— Как вы считаете, удастся ли нам в результате этой операции узнать что-то новое об экстеррах?
— Конечно! — Гнутый уверенно кивнул. — Думаю, мы захватим их базу, вычистим ее, потом перероем сверху донизу и найдем то, зачем нас
посылают.
— О чем вы говорите? Что именно вы должны найти?
— А это самая настоящая военная тайна. Нам запрещено об этом говорить, потому что экстерры тоже смотрят телевизор, и, разузнав наши планы,
они могут перепрятать ту вещь, которую мы собираемся у них отыскать.
Женщина, поняв, что над ней издеваются, повернулась к Рыжему. Он был серьезен, даже суров, и она рассчитывала, что этот человек даст ей