Гнутый покачал головой, сказал назидательно:
— Нет, Писатель! На войне мелочей не бывает!
Павел посмотрел на свою монетку.
Пять копеек. Мелочь! Что на нее можно было купить раньше? А теперь на нее и вовсе ничего не приобретешь. Теперь не каждый вспомнит, что
когда-то деньги такие были: рубли и копейки.
Павел кончиком указательного пальца провел по ребру монеты.
Мелочь…
Но ведь никому он сейчас не отдаст этот металлический кругляш. Не продаст. Ни за какие деньги!
Так что прав Гнутый: на войне мелочей не бывает.
2
Их еще неоднократно вызывали на допросы. Не всех поочередно, единым потоком, как в первый раз. Теперь работали с каждым отдельно, с кем-то
больше, с кем-то меньше. Капрала Некко почему-то вообще не трогали.
Обычно вызывали, чтобы уточнить кое-какие детали. Показывали видеозаписи, просили прокомментировать отдельные моменты, пояснить что-нибудь.
Подсовывали бумаги: протоколы, показания, еще что-то. Иногда устраивали очные ставки. Это была единственная возможность увидеть товарищей,
и потому допросы перестали быть тягостной обязанностью. Каждый раз, когда кого-то вели в конец коридора к железной двери, он надеялся
встретить там добрых знакомых.
И все же чаще всего в неуютной комнате поджидали враги.
Теперь сомнений практически не осталось ни у кого — суровое наказание было неотвратимо.
Вся вина возлагалась на десантников.
И они уже почти смирились с этим.
3
— Рядовой Голованов!
— Я, — нехотя откликнулся Павел.
— На выход! — Охранник уже открывал замок…
На этот раз Павла вел один конвоир. То ли людям из службы внутренней безопасности надоело бродить по голому коридору и они решили, что
тюремщик справится и без них, то ли они были заняты сейчас чем-то неотложным, то ли еще что случилось…
В комнате для допросов стоял все тот же высокий шаткий стул, и все так же остро бил в глаза свет, и стояли охранники, похожие на истуканов.
Но вот голос, звучащий из-за стола, с незримой половины комнаты, был другой:
— Здравствуйте, присаживайтесь.
Павел забрался на стул. Он уже привык к нему и больше не опасался потерять равновесие; теперь, сидя на этом стуле, он ощущал себя вполне
комфортно.
— Вы можете убрать эту иллюминацию? — сказал голос, обращаясь явно не к Павлу.
Направленный в лицо свет погас, но ослепленный Павел все равно не мог разобрать, кто там сегодня сидит за столом.
— Спасибо, — удовлетворенно сказал голос. — И пожалуйста, уберите охрану.
Тотчас в белой стене открылась узкая неприметная дверь. Истуканы ожили, шагнули в темный проем. В комнате сразу сделалось просторно.
— Ну вот и хорошо, — удовлетворенно сказал голос. Павел, понимая, что происходит что-то необычное, вновь ощутил неудобство. Стул под ним
опять сделался шатким.
Стул под ним
опять сделался шатким. Неуверенность заставила сжаться сердце, волнение высушило горло.
Глаза постепенно привыкали к новому освещению.
— Вы знаете, зачем вас вызвали? — спросил голос.
— Боюсь ошибиться, — осторожно сказал Павел.
— Мы хотим поговорить с вами о капрале Некко и о рядовом Курте.
— Да? — Павел насторожился. Он уже видел, что в мягких креслах напротив него восседают два высоких человека. Одеты они были в строгие
костюмы темно-серого цвета. На рукавах — белые круги — крупные, сразу бросающиеся в глаза. На середине столешницы лежали очки с дымчатыми
стеклами.
И Павел вдруг услышал голос Зверя:
«…И теперь эти самые яйцеголовые умники из Невады зачем-то прибыли к нам. Для чего? У тебя есть какие-то мысли по этому поводу,
Писатель?..»
Голос звучал в голове так явственно, что Павел вздрогнул.
«…их совсем не интересовало мое дело. Они спрашивали лишь о Курте. О том, как он себя вел. Не заметил ли я чего-то странного в его
поведении…»
— Что-то не так? — поинтересовался один из незнакомцев.
— Все нормально, — сказал Павел. — Просто здесь прохладно.
— Хорошо, тогда начнем. Вас зовут Павел?
— Да. Рядовой Голованов. Павел Голованов.
— Меня зовут доктор Смит. Джон Смит. Моего товарища — агент Смит. Джозеф Смит. Конечно, эти имена я придумал только что. Вы ведь должны
как-то нас называть.
— Мне нравятся ваши имена, — сказал Павел. — Их очень легко запомнить.
Доктор Смит весело рассмеялся, словно услышал великолепную шутку. Агент Смит, напротив, нахмурился.
— Я не буду задавать риторические вопросы, — отсмеявшись, сказал Джон Смит. — Нам известно, как давно вы знакомы с капралом Некко и рядовым
Куртом, мы представляем, какие у вас с ними были отношения. Нас интересует лишь то, что мы не знаем. Вы готовы помочь нам?
— Это первый риторический вопрос, — сказал Павел. И Джон Смит опять залился смехом.
Павел внимательно разглядывал своих необычных собеседников. Гадал, кто они. Ученые из какой-то организации, стоящей выше UDF? Агенты
какой-то засекреченной спецслужбы? Несомненно, эти люди преисполнены уверенности в себе. Они отдают распоряжения, не сомневаясь, что все
будет тотчас исполнено. Значит, за ними стоит какая-то реальная сила, значит, у них есть власть.
— Скажите, вы заметили что-то странное в поведении рядового Курта? — успокоившись, спросил Джон Смит.
— Он весь был странный, — сказал Павел, не собираясь особенно распространяться на эту тему. Мало ли что вытянут из него два незнакомца?