«…Я хочу, чтобы ты вернулся…»
«…Обещай!..»
Невозможно!
Пятнадцать лет! Целая жизнь! Но за что?! Почему?!
«…гнилые они люди, Паша…»
Он шагнул вперед и вывалился из строя. К нему бросились товарищи и охранники. Друзья оказались быстрей — они подхватили Павла под руки,
подняли, поставили на место, сжали с боков, не давая упасть.
— Стой, Писатель! — яростно шептал Рыжий — Держись!
— Тихо! Тихо! — успокаивал Гнутый. — Да не дергайся ты!
— Отпустите! — стонал Павел, делая слабые попытки вырваться. — Отпустите меня! Я не могу! Не могу!..
Охранники остановились в двух шагах от арестантов. Они еще не решили, что им надлежит сделать в этой ситуации. Они посматривали на офицеров
и гражданских, ожидая от них если не прямого приказа, то хотя бы намека, хоть какой-то реакции. Но те молчали, таращились на постепенно
приходящего в себя Павла.
— Ну что, продолжим? — сказал представитель трибунала, когда восстановилось подобие порядка.
И охранники отступили, вернулись на свои места, замерли, не сводя глаз с притихшего Павла и не оставляя без внимания прочих арестантов.
— Кринис! — отрывисто прозвучала очередная фамилия.
— Я! — откликнулся на правом фланге здоровяк в рваном хэбэ.
— Виновен! Лишение свободы сроком на три года.
— Кориа!
— Я.
— Разжалован. Дело передается в гражданский суд.
— Куфельд!..
Пятнадцать фамилий уже прозвучало. Десять человек трибунал направлял в части особой комплектации. Последним выкликнули Некко.
— Я! — бодро отозвался арестованный капрал.
— Не виновен, — прозвучал неожиданный вердикт. — Вы свободны, капрал.
— Да, сэр! — козырнул Некко.
— Вот пес! — заскрежетал зубами Рыжий. — Да он же предал нас! Купил себе свободу!
Два высоких человека в серых костюмах с круглыми белыми нашивками на рукавах и в дымчатых очках подошли к улыбающемуся капралу. Шепнули ему
что-то. Похлопали дружески по плечу.
— Да тут и приятели у него нашлись! — Гнутый толкнул Павла. — Видишь, Писатель, что творится? Эх, надо было его пристрелить!
— Заткнуться там! — рявкнул ближайший охранник.
Павел счел за лучшее промолчать. Тем более что мысли его все еще путались.
Он просто скосил глаза и смотрел, как высокие серые люди — доктор Смит и агент Смит — ведут довольного капрала к выходу.
Павел был уверен, что больше никогда он не увидит капрала Некко.
6
Им дали пятнадцать минут на сборы. Но собирать было нечего.
Угрюмые и подавленные, они сидели в открытых камерах на жестких нарах, опустив руки, повесив головы. Сейчас эта тюрьма казалась им домом, и
они не хотели покидать ее. Ведь впереди их ждала неизвестность.
Ровно через пятнадцать минут охранники вошли в камеры. Одно мгновение потребовалось им, чтобы сковать руки осужденных преступников
наручниками. Еще несколько мгновений потратили они на то, чтобы освободить камеры.
— Выровняться! С левой ноги! Марш!
Под крики остающихся в камерах арестантов, под топот, хлопанье и стук пятнадцать недавних заключенных уходили по чистому коридору в сторону
выхода.
— А я все же сделаю то, о чем мечтал здесь все дни, — сказал Гнутый и смачно харкнул на стерильно чистый пол.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
_1.08.2068_
_Идем_на_посадку._Сильно_трясет_-_погода_ухудшается,_небо_затягивают_сизые_тучи_-
_только_их_видно_в_круглый_иллюминатор._Наверное,_будет_гроза._
_Нас_везут_на_транспортном_геликоптере,_переоборудованном_под_летающую_тюрьму._Мы_здесь,_словно_звери_в_зоопарке, —
_у_каждого_своя_клетка._Но_в_отличие_от_зверей_мы_не_свободны_даже_в_пределах_своих_клеток:_ноги_у_каждого_из_нас_закованы_в_неподъемные_ко
лодки._Руки,_правда,_оставили_нам_свободными,_даже_наручники_сняли_-_это_для_того,_чтобы_мы_могли_держаться_за_поручни_при_болтанке._
_Очень_тяжело_на_душе._
_Одолевают_горькие_мысли._Никак_не_могу_от_них_отделаться_-_к_чему_мучить_себя?_Это_ничего_не_изменит…_
_Наверное,_я_многое_сейчас_смог_бы_написать,_но_это_последний_листок_бумаги,_что_у_меня_оставался._Места_на_нем_-_на_пару_строк._
_Будет_ли_у_меня_возможность_продолжить_свои_записи_там,_на_земле?_
_Да_и_стоит_ли_их_продолжать?_
1
— Руки перед собой! — Охранник из команды сопровождения, пригнувшись, вошел в тесную клетку, т Глаза закрыть!
Павел послушался.
Холодная сталь наручников обхватила запястья, больно защемив кожу. Павел зашипел, дернулся и получил несильный удар по затылку.
— Не двигаться! — Охранник защелкнул наручники, дернул их на себя, проверяя, надежно ли они сидят.
— Больно, — сказал Павел.
— Учись радоваться боли. Пригодится…
Двигатели вертолета смолкли пару минут назад. В ушах еще стоял их рев, и казалось, что пол все качается под ногами, но это был обман чувств
— слишком много времени провели в полете арестанты.
— Можешь открыть глаза, — спокойно сказал охранник.
Павел посмотрел на него, пытаясь угадать, как тот отнесется, если арестант обратится к нему с вопросом. Решив, что ничего страшного не
произойдет, спросил:
— Где мы?
— Тебе все объяснят без меня. Но я тебе не завидую. — Похоже, охранник сам не прочь был поговорить. — Надолго сюда?
— На пятнадцать лет.
— Ого! Значит, навсегда.
— Надолго сюда?
— На пятнадцать лет.
— Ого! Значит, навсегда. За что тебя?
— Ни за что.
— А! Ну здесь почти все такие.
— Так что это за место? Тебе что, жалко сказать?