возле его лица. — Ты спишь? — спросил он у Павла и, не получив ответа, кивнул удовлетворенно: — Спишь.
Вот и хорошо.
4
Утром Павел связался со своей ротой, сказал дежурному, чтобы тот передал Зверю просьбу дойти до медицинского модуля, как только
представится возможность. И Зверь появился сразу после обеда, привел с собой Шайтана и Гнутого, чтоб не скучно было.
— Привет! Времени у нас немного, зачем звал?
Гости обошли хозяев палаты, обменялись рукопожатиями.
— Расскажи мне про первое столкновение с экстеррами. Про то самое, за которое с тебя сняли погоны, — попросил Павел.
— Ты позвал меня ради этого ? — нахмурился Зверь.
— Да.
— Я уже все рассказал. И не собираюсь больше повторяться.
— Меня интересует, как себя вел Курт, — настаивал Павел. — Ты говорил, что он что-то почуял за мгновение до атаки, закричал, предупредил.
Если бы не он…
— Если бы не он, меня бы срезало первой же очередью, — сухо сказал Зверь. — Это ты хотел услышать?
— Что почуял Курт?
— Откуда мне знать?
— Он что-то услышал? Уловил какое-то движение?
— Послушай, дорогой, — вмешался Шайтан. — Твой разговор очень похож на допрос. Не надо так.
— Извините. — Павел поднял руки. — Я не хотел… Просто я хочу выяснить одну вещь… Не знаю, как и сказать… Мне кажется, что Курт немного
странный. Вы знаете, что он предсказал смерть Ниецки? Он не хотел идти на ринг, говорил, что там кто-то умрет. Он вещал — я не могу назвать
это иначе. Если не верите мне, спросите сержанта Хэллера. Он тоже это слышал.
Шайтан и Гнутый переглянулись. Зверь нахмурился еще больше. Он действительно сильно изменился, он лишился обычной своей уверенности,
твердости, во взгляде его сквозило подозрение — и этим он стал похож на Рыжего.
— Было ли что-то необычное в поведении Курта? — спросил Павел.
И Зверь осторожно кивнул:
— Да… — Он замолчал, глядя себе под ноги, то ли вспоминая что-то, что ли стараясь что-то забыть.
— Ну?.. — поторопил его Павел.
— Он не хотел идти с нами, — сказал Зверь. — Он требовал, чтобы мы остановились и вызвали подкрепление. Я подумал, что он просто испуган,
это часто бывает с новобранцами. Он говорил что-то о смерти, о стрельбе… Да, он вел себя странно… Я наорал на него, ударил. Я заставил его
идти вперед. А потом, за секунду до первого выстрела, он крикнул: «Справа!» — и сбил меня на землю.
— Сбил? — у Гнутого вытянулось лицо. — Тебя?
— Да, — сказал Зверь. — Сбил. Он просто толкнул меня, и я отлетел. И в это мгновение появившиеся киберы открыли огонь. Я почти уверен: в
тот момент, когда Курт толкнул меня, киберы ничем себя не выдавали. Иначе я первый бы их увидел.
— Ты хочешь сказать, — Гнутый попеременно смотрел то на Павла, то на Зверя, — что он предугадал появление киберов?
— Похоже, он с самого начала что-то чувствовал, — неохотно признал Зверь.
— Да он же находка для нашего взвода! — саркастически буркнул Гнутый. — Как бы нам его переманить к себе?
— Это еще не все… — медленно проговорил Зверь, обводя взглядом лица товарищей, словно раздумывая, надо ли продолжать.
— Когда меня
допрашивали… Со мной говорили не только люди из спецотдела и службы внутренней безопасности… Ко мне несколько раз приходили другие. Одетые
в серое, в дымчатых очках. У них круглый белый шеврон на рукаве… Я так и не понял, откуда они. Так вот, их совсем не интересовало мое дело.
Они спрашивали лишь о Курте. О том, как он себя вел. Не заметил ли я чего-то странного в его поведении… Они задавали твои вопросы,
Писатель. Ты случайно не знаешь, что это за люди? Ты с ними не знаком?
— Белый круглый шеврон? — переспросил Гнутый, наморщив лоб. — Я что-то слышал… Видел… Да, я встречал этих людей. Однажды. В Неваде. Мы
сопровождали какой-то груз. И на месте нас встретили эти люди: в серой одежде, в очках, с белыми кругами на рукавах. Мы тогда решили, что
это какие-то яйцеголовые умники.
— И теперь эти самые яйцеголовые умники из Невады зачем-то прибыли к нам, — задумчиво сказал Зверь. — Для чего? У тебя есть какие-то мысли
по этому поводу, Писатель?
Павел молча пожал плечами.
— Ты точно не хочешь ничего добавить? — Зверь пристально смотрел на него.
— Я сам пока ничего не понимаю, — сказал Павел.
— Не нравится мне все это. — Гнутый усиленно тер лоб, словно у него болела голова. — Помнишь колдуна-африканца, с которым мы служили в
Малинди? — обратился он к Зверю. — Тот тоже что-то предсказывал. Потрошил петухов и лягушек. А потом распотрошил себя… Вот и теперь: во
второй роте маг-пуэрториканец объявился. У нас немец-прорицатель… Ох, не к добру все это.
— А я тоже гадать могу, — сказал Шайтан. Гнутый глянул на него, усмехнулся:
— Помню-помню. Никогда не забуду, как нагадал ты мне добрую новость из дома. И что я получил? Известие о разводе!
— Разве я ошибся?
— И приглашение на свадьбу! От моей жены и моего лучшего друга!
— Если бы ты не был так завистлив, ты радовался бы, что два этих человека наконец-то встретили друг друга.
— Если бы я был ближе к ним на пару тысяч километров, я бы явился на торжество в полной боевой выкладке и устроил бы такой салют в честь
молодоженов, какой и экстерры не видывали!
— Ладно, пора, — оборвал Зверь разговорившихся товарищей. И уже в дверях вспомнил: