Но долги никуда не денутся.
Да и Клоп может проснуться первым. Его могут разбудить. И нож-бабочка воткнется в горло, вспорет кожу, мышцы, сухожилия, вены. Хлынет
кровь, заливая чистый пол. И потом дежурные будут ругать его, мертвого, брезгливо оттирая бурые пятна.
Если сейчас заснуть, то сон может стать вечным.
И вот тогда он вернется домой. Как и обещал Тине. Все-таки сдержит свое слово.
Но будет ли она рада такому возвращению?..
Павел остановился рядом с Клопом. Голова его лежала в тарелке, и казалось, что она отделена от тела.
«Я выколю тебе глаза!» — вспомнил Павел свою угрозу.
Он ведь действительно хотел этого.
Но даже тогда он не был уверен, что сможет это выполнить…
Не совсем понимая, что он делает, Павел ухватил Клопа за волосы на макушке, потянул. Голова была тяжелая, словно каменная. Представилось —
показалось ясно, что тело сейчас сползет под стол, а голова так и останется в руке — страшная, облепленная подгоревшей кашей, словно
загустевшим гноем с черными струпьями.
Павел, чуть наклонившись вбок, заглянул в лицо врага.
И вздрогнул: глаза Клопа вдруг распахнулись. Мгновение в них была такая пустота, словно они принадлежали мертвецу. Потом взгляд сделался
осмысленным — ужас застыл в глазах. Мгновение Павел и Клоп испуганно смотрели друг на друга, потом лицо Клопа исказилось, перекошенный рот
его распахнулся, и истошный крик разлетелся по столовой:
— Оставь! Оставь меня! Я сдаюсь! Я все верну! Все! Только не убивай! Не убивай!..
Павел выпустил волосы, отступил. А Клоп все вопил, задыхаясь:
— …Не убивай! Я верну! Верну! Клянусь!.. — Кажется, он рыдал.
Брат Хью разочарованно отвернулся, сказал что-то недовольное узкоглазому Уксусу. Черный Феликс черкал карандашом на мятом листе бумаги,
должно быть, подсчитывал барыши. Толстяк Че счастливо улыбался, махал рукой, пытаясь привлечь внимание Павла.
Клоп сполз на пол. Он был жалок. Он был до смерти напуган.
Он был полностью уничтожен.
— Ну что, мир? — спросил Павел, протягивая ему руку, испытывая что-то похожее на сочувствие.
Клоп непонимающе смотрел на него, продолжая завывать.
— Я победил, да? — словно к ребенку, обратился к нему Павел. — Ты все мне вернешь. А я оставлю тебя в покое. Дам слово, что больше тебя не
трону. Договорились?
— Я все верну, — всхлипнул Клоп, повторяя слова Павла. — Ты победил. Договорились.
— И слава богу. — Павел выпрямился, оглядел сидящих в столовой людей.
Они были разочарованы, что все обошлось без убийства. Но они были удовлетворены: развязка была честной, правила не были нарушены.
Павел вздохнул устало, покачнулся, чувствуя, как закружилась голова. Кто-то поддержал его, подхватил — Гнутый, Рыжий, Шайтан? — кто-то из
своих, неважно, кто именно.
— Я смертельно хочу спать, — пробормотал Павел, видя лишь, как медленно вращается потолок и колышутся прозрачные стены.
Он добился своего.
Теперь ему все было безразлично.
3
Он спал, не просыпаясь, двадцать часов. На поверках, когда выкликали его имя, его друг Гнутый Отвечал:
— Спит!
И бригадир Дизель не возмущался таким нарушением лагерной дисциплины…
Он спал, словно мертвый, — не двигаясь, не сопя, не храпя. Только дыхание выдавало, что с ним все в порядке, он жив.
Иногда к его нарам подходили заключенные, разглядывали его, смотрели, как он спит. Сам Черный Феликс в компании с толстяком Че стояли возле
Павла и не решились его разбудить.
Его сон охраняла верная команда: Рыжий, Гнутый, Шайтан, Грек, Маркс и Щенок.
Его сон охраняла верная команда: Рыжий, Гнутый, Шайтан, Грек, Маркс и Щенок. Они еще не были уверены, что все кончилось. Они боялись, что
Клоп будет мстить.
Но тот не помышлял о мести.
Едва вернувшись в барак из столовой, он отдал все украденные вещи. Стопку бумаг, перевязанную нитками, он положил Павлу под подушку, медную
монетку вручил Гнутому, Шайтану передал похищенные сигары. Только потом он лег спать, но сон его был беспокоен. Кошмары мучили его, и
криком своим он будил других заключенных:
«Не убивай!..»
Павел спал ровно двадцать часов. И за это время многое изменилось.
Черный Феликс вовремя получил компенсацию за сломанный баскетбольный щит. Лишившийся протекции, потерявший лицо Клоп оказался должен едва
ли не половине лагеря.
И больше никто не смел называть Павла и его товарищей «дохлыми».
4
Ему снился сон, будто он вернулся домой. Мама и Ната встретили его на пороге. Каким-то образом он знал, что через несколько минут появится
Тина. Он представлял ее удивленное лицо, когда она увидит его, и улыбался.
Улыбался во сне…
Но он так и не дождался любимую. Так и не увидел ее.
Его разбудил далекий вой сирены.
Он застонал и очнулся. Открыл глаза.
По стенам прыгали тени, моргал электрический свет. Встревоженно гудели голоса, старшие отрядов криком поднимали людей, гнали их на улицу.
— Проснулся? — наклонился к нему Гнутый. — Вставай! Что-то случилось!
— Сколько я спал? — нахмурился Павел, пытаясь включиться в реальность.
— Долго!
— Сейчас утро? Вечер?
— Еще день.
— А почему сирена?
— Не знаю…
Бригадир Дизель возник рядом с ними, закричал:
— Быстро, быстро! Сколько раз я должен повторять?
— А что случилось, бригадир? — спросил Рыжий, зашнуровывая ботинки.