Внутренности корабля были ярко освещены. Маяком сиял колпак пилотской кабины, пока еще не закрытый бронированной скорлупой. Матово
светились крохотные круглые иллюминаторы. Рождественской иллюминацией мерцали габаритные и сигнальные огни. На опущенном трапе, словно
дорожная разметка, лежала полоса света. Откуда-то из глубин корабля доносилась музыка.
— Гуляют, — вздохнул Гнутый.
— Кто? — спросил Павел.
— Не знаю… Наверное, те, что прибыли на геликоптере с нарисованным кругом.
— Думаешь, они полетят с нами?
— Скорей всего. Но, уверен, спускаться на поверхность они не собираются…
Рядом с ними остановился майор, и Гнутый рискнул к нему обратиться:
— Сэр! Сколько времени мы будем лететь?
— Отставить разговоры, солдат, — безучастно сказал офицер, вглядываясь в светящуюся утробу корабля.
— И все же, сэр? — настаивал осмелевший Гнутый. Они стояли перед трапом. Возможно, сейчас у них была последняя возможность хоть что-то
выяснить.
— Помолчите, — отмахнулся майор. Он явно чего-то ждал.
— Но, сэр… — Гнутый не унимался. Ему уже нечего было терять, и он не боялся ни старшего офицера, ни истуканов-охранников, ни своих
командиров — Дизеля и Писателя.
— Тебе сказали, заткни свою пасть! — Вдруг откуда-то сверху рявкнул громовой голос. В светящемся проеме грузового люка выросла богатырская
фигура. Свет огибал ее — был виден лишь темный силуэт. До самой земли вытянулась длинная тень. — Или же ты, Гнутый, все путешествие
проведешь в карцере возле реактора!
— Черт возьми! — восхитился Гнутый. — Он угадал, как меня зовут!
— Еще одно слово! — Фигура ступила на трап. — И ты пожалеешь, что родился мальчиком!
Штрафники ухмыльнулись.
Майор поднимался к светящемуся входу, к грозному здоровяку, что сумел заткнуть Гнутого. Они остановились на расстоянии двух шагов друг от
друга. Утонувший в свечении здоровяк первым вскинул руку к виску, приветствуя офицера. Тот небрежно ответил.
— Сэр! Борт готов принять это отребье!
— Хорошо. — Майор опустил руку. — А где капитан Истбрук? Насколько я знаю, встречать меня должен был он.
— Сэр, капитан сейчас занят. — Здоровяк понизил голос, чтобы слышать его мог лишь один офицер. — Он принимает гостей. А я его замещаю.
— Ладно, сержант. — Майору было безразлично, кому передать людей. Здесь, на трапе, кончались его полномочия. — Приступайте к размещению
личного состава.
— Есть, сэр! — Вытянулся здоровяк. Он набрал воздуха в грудь и взревел: — Слушай мою команду! Справа по одному! Дистанция пять метров! На
борт! Марш!
— Черт возьми! — воскликнул вдруг Гнутый и повернулся к товарищам. — Я узнаю этот голос!
— Да, — согласился Маркс, — голос очень похож.
— Не может быть, — сказал Рыжий. — Откуда бы?
— У всех сержантов голоса похожи, — сказал Шайтан.
— Это он! — Гнутый хлопнул в ладоши. — Черт побери! Это точно он!
— Кто? — Павел не мог понять, о ком говорят товарищи.
— А ты что, не узнал? Даю голову на отсечение, это чертов сержант Хэллер!
И словно в подтверждение его слов сверху прогремел узнаваемый голос:
— Гнутый! Ты что, еще не унялся?
— Унялся, сэр! — завопил Гнутый. — Еще как унялся!
— Отставить разговоры! И быстро на корабль, чертово семя!
3
Это действительно был сержант Хэллер. Он не дал своим старым сослуживцам даже рта открыть. Сказал быстро.
— Потом! Все потом! — И весело им подмигнул. Ему явно доставляло удовольствие смотреть на их удивленные лица.
За спиной сержанта тянулся коридор с открытыми гильотинными дверьми переборок и множеством боковых ответвлений. Под потолком вились кабели,
сплетались трубы, уходил в глубь корабля покрашенный желтой краской монорельс. В стенных нишах висели скафандры и средства пожаротушения.
Рядом стояли вооруженные люди.
Новые сторожа.
Очередные надзиратели.
— Взвод? — Сразу трое охранников придержали Павла.
— Второй.
— Отделение?
— Первое.
— Должность?
— Командир отделения.
— Фамилия?
— Голованов.
Микрофон фиксировал каждое слово. Компьютер распознавал речь, отбирал нужную информацию, кодировал данные, заносил в общую базу.
Охранник глянул на планшет экрана. Объявил:
— Отсек номер пять. Ячейка номер один.
Павла отпустили. Сразу схватили следующего штрафника:
— Взвод?..
— Не задерживаться! Двигайтесь! — то и дело раздавались окрики. — Занимайте свои места! Отсеки не покидать!
На стенах и полу красовались пестрые надписи и замысловатые символы. Разноцветные полосы и стрелы разметки указывали все возможные
направления. Мигали, привлекая внимание, транспаранты: «Сектор 1», «Отсек 2», «Осторожно, открытая дверь!», «Внимание! Зона повышенной
радиации!»
Павел вместе с другими штрафниками торопливо шагал по коридору, оглядываясь по сторонам. Пятый отсек размещался в третьем боковом
ответвлении с правой стороны. Он представлял собой небольшую пустую каюту — камеру? — обитую светлым мягким материалом. Павел подумал, что,
должно быть, в подобных комнатах держат буйных психических больных.
— А здесь довольно неплохо, — сказал Гнутый, пригибаясь и заходя в отсек.
— По крайней мере чисто, — отозвался Павел.
— Только вот обставить забыли…
Через минуту к ним присоединились Рыжий и Шайтан. Чуть позже появился Маркс.
— А где Грек? — спросил Гнутый.
— Его в другой отсек отправили. Вместе с этими… с индейцем и Зорро…