3
Казалось, что странные голоса, густые, тягучие, доносятся из загробного мира
— Эй, Писатель, ты меня слышишь? Давай, открой глаза!
— Дышит… Черт, у него же башка пробита!
— Кость цела, не трогай Просто скальп немного сполз. Заживет.
— Эй, Писатель…
«Писатель — это я», — пришла в гудящую голову ясная мысль. И только после этого Павел вспомнил свое настоящее имя. Вспомнил все, что
произошло… когда?., секунду назад? минуту? час?..
Он попытался открыть глаза, застонал, шевельнул рукой. Голова отозвалась болью на его движение.
— Кажется, приходит в себя
— Воды дайте сюда!
— Черт, да у него же вся подушка в крови!
— Ладно, что не в дерьме…
Голоса теперь звучали нормально. Голоса товарищей.
Павел сумел открыть один глаз. Левый. Увидел лицо Гнутого
— Ну как ты? — спросил друг. Что-то в его лице было неправильно.
Опухший нос, заплывший глаз.
— Что случилось? — беззвучно шевельнул губами Павел.
— Что? — не расслышал Гнутый.
В поле зрения появилось еще одно лицо. Совсем незнакомое… Хотя… Что-то в нем было…
— Рыжий? — попытался угадать Павел.
— Узнал, — облегченно вздохнул Гнутый. — А я уж боялся, что у тебя в мозгу все перемешалось.
— Что произошло? — Павел открыл второй глаз и увидел потолок. За окнами был день.
Еще. Или уже.
— Сам-то как? — спросил Рыжий.
Павел осторожно пошевелил руками, подвигал годовой. Сказал неуверенно:
— Вроде бы нормально…
Во рту был вкус крови. Затылок ломило. В висках пульсировала боль.
— Самое главное, жив, — сказал Гнутый.
— Что с вами случилось? — Павел приподнялся. Товарищи поддержали его, помогли сесть на койке.
Они были здесь в полном составе: Гнутый, Рыжий, Маркс, Шайтан, Грек. Похоже, им всем досталось — кому-то больше, кому-то меньше. У Маркса
была ободрана скула.
У Маркса
была ободрана скула. Шайтан ощупывал припухшую челюсть. На лбу Грека красовалась багровая шишка.
— Небольшая короткая потасовка, — сказал Рыжий. — Пятеро «дохлых» против «уголовной» половины барака.
— Кажется, я пропустил самое интересное, — попытался улыбнуться Павел. Вместо улыбки получилась гримаса боли.
— Ты как раз отдыхал на чужой койке. Клоп собирался тебя попинать, но тут вступились мы.
— Спасибо, — сказал Павел.
— Не стоит благодарности, — сказал Гнутый.
— Я тут кое-что нашел у тебя в руке, — негромко сказал Шайтан. Он огляделся, нет ли поблизости кого-то из чужих, придвинулся ближе, разжал
кулак. На ладони его блеснул металл.
— Опасно держать такие вещи при себе, — сказал Рыжий.
— Да, — согласился Павел и своей ладонью накрыл ладонь Шайтана. — Она у меня недавно. — Он поднял руку. Заточки под ней не оказалось.
— Как ты это сделал? — спросил, вытянув шею, удивленный Грек.
— Фокус, — сказал ему Павел.
Шайтан и Гнутый переглянулись, улыбнулись сдержанно.
— Что у тебя украл Клоп? — спросил Рыжий.
— Все мои бумаги. — Павел помрачнел. Он решил не упоминать о письме из дома, иначе пришлось бы объяснять, как оно к нему попало. — И
монетку.
— Талисман? — спросил Гнутый, меняясь в лице.
— Да, — севшим голосом сказал Павел. И почувствовал такой прилив лютой, нечеловеческой злобы, что голова закружилась, в груди сделалось
нестерпимо горячо, а пальцы сами сжались в кулаки, впившись ногтями в кожу ладоней.
— Это плохо, — сказал Гнутый. — Что еще?
Павел не сразу справился с собой. Какое-то время он не мог ничего сказать, только дышал тяжело и скрипел зубами.
— Что с тобой, эй? — негромко спросил Шайтан.
Павел посмотрел на него. Их взгляды пересеклись. Прищуренные глаза Шайтана были холодны, бездушны, и Павел невольно подумал, что он
практически ничего не знает об этом арабе. Почему-то эта мысль успокоила его, разом отрезвила. Он опустил голову, наморщил лоб. Только
сейчас заметил, что голова его перевязана; ощупал повязку, пропитанную кровью на затылке.
— Еще что-нибудь пропало? — повторил свой вопрос Гнутый. Он уже догадывался, какой будет ответ.
— Все сигареты, — ответил Павел, разглядывая испачканные кровью кончики пальцев. — И запас сухарей. Но без этого я как-нибудь обойдусь.
— Нет, — мрачно сказал Гнутый, — не обойдешься. Ты забыл про баскетбольный щит и про наш долг Черному Феликсу. Без твоих сигарет мы не
сумеем расплатиться вовремя… И значит…
Они замолчали, отлично понимая, что это значит.
За те несколько дней, что они провели в Черной Зоне, они не раз слышали жуткие, тошнотворно неприятные в подробностях истории о том, что
случается с нерасплатившимися должниками.
Те либо становятся рабами, либо же их убивают. Но не сразу…
За два часа до ужина Павел точно знал, что он должен сделать.
План пришел ему в голову как-то разом, во всех деталях, и теперь ему казалось, что план этот был известен ему давно. Именно об этом
намекали ему бригадир Дизель и вечный раб Щенок.
Именно об этом
намекали ему бригадир Дизель и вечный раб Щенок. Именно для этого подобрал он на баскетбольной площадке гвоздь и за одну ночь превратил его
в острое жало.
Павел никогда не верил в судьбу, но теперь ему стало казаться, что все его действия, все мысли и переживания были предопределены.
Потому он надеялся, что план его — единственно верный…
За два часа до ужина Павел лежал на своей койке и с нетерпением ждал сирены, возвещающей о начале…