не мог повлиять.
Больше всех от безделья страдали Гнутый и Рыжий. Вместе с сержантом они несли вахту. Но вся их работа заключалась в том, чтобы постоянно
торчать на виду у трудящихся людей, угрожающе на них посматривая и время от времени лязгая затвором карабина.
Это было глупо и скучно.
Они чувствовали неловкость и смущение. Из заключенных они вдруг превратились в надсмотрщиков.
Время от времени они просили сержанта, чтобы тот разбудил кого-нибудь из штрафников, для компании.
Но сержант не мог полагаться на незнакомых солдат. Так что у него в резерве оставались лишь двое — Шайтан и Павел. И поэтому сержант
неизменно отвечал:
— Еще не время.
Рыжий и Гнутый разлиновали черной ручкой стену комфортабельного офицерского кубрика, нарисовали цифры в получившихся клетках и каждым
вечером, когда приходило время новой смены, ставили очередной крест на прошедшем дне.
И двенадцать человек вместе с ними считали сперва прошедшие, а потом оставшиеся дни.
Для остальных людей на борту «Ковчега» время остановилось.
Капитан Истбрук, съемочная группа, бойцы команды боевого прикрытия, медики, техники, компьютерщики — они все находились в состоянии,
похожем на сон и на смерть одновременно. Оплетенные проводами и трубками, пронзенные троакарами, напичканные химией, подключенные к
электронным и механическим агрегатам, распростертые на ложах кресел, запертые в ячейках голые люди были подобны зародышам экстерров,
заточенным в скорлупе яиц.
3
В кабине было жарко и душно. На выгнутых пультах-этажерках мерцали алые огоньки, словно рассыпанные угли. Пахло горячим металлом и
пластмассой.
— Завтра начинаем торможение, — сказал первый пилот, вытирая со лба неприятно липкую испарину.
Вчера ему исполнилось тридцать семь лет. Праздник получился скромный, подарков не было совсем. Только с Земли пришло поздравление от
родных. И сержант Хэллер разрешил достать из холодильника последний ящик пива.
Провизию приходилось экономить. Из-за того что корабль приземлился на Марс и потерял время, путешествие затянулось.
— Идем по графику? — поинтересовался Гнутый.
Они уже давно все перезнакомились. Пилоты оказались неплохими ребятами, пусть и с амбициями. Инженеры — те были попроще, они любили пошлые
шутки и дешевые розыгрыши. Казалось, они не замечают оружия в руках захвативших корабль бойцов. Один лишь доктор держался особняком от
всех. Было видно, что сложившаяся обстановка его угнетает.
— Да. Минута в минуту.
Первый пилот восседал в кресле, похожем на седло с высокой удобной спинкой и подлокотниками. Действуя ногами, он мог перемещать кресло по
всей рабочей зоне кабины.
Он мог подняться к самому потолку, туда, где отображалась мнемосхема реактора, мог практически мгновенно
перенестись в правый угол, где мониторы показывали состояние двигателей, мог занять место рядом со вторым пилотом, взять на себя управление
«Ковчегом». Послушное кресло двигалось во всех плоскостях: оно вращалось, меняло наклон, поворачивалось, возносилось и падало.
Когда первый пилот работал, это было похоже на родео.
— Значит, через восемь дней будем на Земле, — сказал Гнутый.
Это уже стало привычкой — считать вслух оставшиеся дни.
— Вы уже знаете, как действовать дальше? — поинтересовался второй пилот. Его кресло не двигалось. Он находился в самом центре кабины, в
фокусе полукружия мониторов, перед штурвалом и двумя приборными панелями.
— Конечно, — сказал Гнутый. — Мы всегда действуем по одному плану: сначала находим врага, потом его уничтожаем.
Он шутил. Но пилоты, кажется, этого не поняли.
— Если вы действительно найдете там пришельцев, — сказал первый пилот, — то постарайтесь их хотя бы сфотографировать.
— А это идея, — сказал Гнутый. — Надо бы сходить, проверить, как себя чувствует дама, что брала у нас интервью. А то вдруг ей там холодно,
ведь голая и совсем одна…
Полулежащий в запрокинутом кресле, вроде бы спящий, дежурный инженер приподнялся:
— Если пойдешь, возьми и меня с собой.
— И тебе не стыдно просить меня об этом? — оскалился Гнутый.
— Да я ведь так… просто… вспомнить хочу, как женщины выглядят. А то уж забывать стал.
Они посмеялись, еще пару раз поддели друг друга. Потом Гнутый услышал стук магнитных башмаков, разом посерьезнел, подобрался:
— Тихо, сержант идет!
И снова скука сгустилась в тяжелом воздухе пилотской кабины. И вялое время плело паутину ожидания.
4
Павлу снилось, как экстерр превращается в человека.
Огромная инопланетная тварь встала перед ним на задние лапы, выпрямилась, покачиваясь, пока еще с трудом удерживая равновесие. Уродливые
конечности вытянулись, выпрямились. Кривые когти обросли мясом и кожей, стали похожи на пальцы. Словно перхоть, осыпалась чешуя. Жуткая
морда укоротилась, ужасная пасть превратилась в беззубый рот. Отвалился крысиный хвост, уполз, как слепая змея.
Павел держал в руках штурмовую винтовку и знал, что экстерра во что бы то ни стало необходимо уничтожить.
Он прижал приклад к плечу. Прицелился экстерру в морду.
В лицо?..
Перед ним стоял грубый слепок человека.
Манекен. Болванка.
Фальшивка…
Павел мягко нажал на спусковой крючок, выбирая холостой ход.
Бесформенное лицо твари, похожее на репу, приобретало человеческие черты.