И — чувствовала в полубеспамятстве Агата — за дальними лесами и высокими, взметнувшимися к небесному куполу хребтами, где?то на самом краю света высится полуразрушенный замок, где даже ветер не дерзает нарушить мертвый покой застоявшегося воздуха между черными зубцами острых, точно рыбья кость, башен. Где словно вытесанные из одного?единственного камня стены до сих пор не рассекла ни одна трещина; они частично разрушены, это правда, но разрушило их не время, а чья?то враждебная магия. Победители перебили защитников; однако слово мести прозвучало, и вот из небытия явился Хозяин Ливня…
Это было как мгновенное озарение, за которое пришлось заплатить вспышкой острой боли, пронзившей все тело от затылка вниз по позвоночнику до самых пяток. А потом земля вдруг утратила прозрачность. Навалились духота и тьма. И испуганный шепот вокруг. Тоннель уходил все глубже и глубже; правда, он никуда не сворачивал, он вел прямо к Хвалину, но неужели они сумеют достичь безопасного места, ни разу не высунувшись на поверхность? Пусть даже этот ход окончится в какой?то из городских катакомб; сумеют ли они выбраться наружу из бесконечного лабиринта?..
Правда, это все равно лучше, чем умирать под жгучими струями.
Все это Кицум шепотом объяснял спутникам.
Они бежали, бежали и бежали.
А существо в рогатом шлеме молча и неотступно преследовало их, не отставая ни на шаг.
Рано или поздно эта погоня должна была окончиться.
***
Эта ночь запомнилась им надолго. Позади, на островке, остался располосованный труп со сломанным заклятьем; впереди, время от времени оглашая тьму болот истошным воем, пряталось неведомое создание, убившее священника. И наверняка совсем рядом, в холодной коричневой жиже болот, прятались другие твари — не столь необычные, но не менее опасные.
Сидри шагал первым.
Сидри шагал первым. Он один мог отыскать дорогу — почти в полном мраке, по лишь ему ведомым признакам. Тропа оказалась удачной, в меру широкой, достаточно твердой и неглубокой — лошадям по колено.
Пару раз, привлеченные запахом, к ним подступали обитатели трясин. Какие?то многоножки, вооруженные высоко взнесенными клешнями. Приходилось браться за мечи.
Клинок в руке Кан?Торога взлетел и рухнул лишь дважды. С такой быстротой, что человеческий глаз не различил бы ничего, кроме короткого взблеска. Два чудища бесформенными грудами остались валяться на краю тропы.
Это была привычная работа. Та, ради которой их и нанял Каменный Престол. Вольный и Тави убивали походя, годами отточенным чутьем тотчас определяя, куда и как ударить, чтобы не потребовалось поднимать меч вторично.
Многоножки угомонились, потеряв шестерых товарок. Уцелевшие сочли за лучшее закусить погибшими сородичами. Сидри едва не вывернуло наизнанку, когда из?за спины донеслось алчное чавканье пирующих чудищ, перемежающееся короткими истошными взвизгами.
— Ты кого?то не добила, — неодобрительно заметил Кан. — Скверный удар, Тави. Надо больше упражняться, сестра. Испортишь бездельем руку!
Тави в ответ показала ему язык; впрочем, Кан притворился, что плохо видит в темноте.
А так ночь прошла без особых происшествий. Многоножек сменили громадные безногие черви, непонятно что жрущие в этом болоте — едва ли тропа могла служить надежным источником добычи.
Тави шагала, радуясь и ночи, и мраку, и тревожному, зловещему шороху в недальних зарослях; да что там шороху — она радовалась и отвратительным мордам болотных тварей, с тупым упорством пытавшихся дотянуться до лакомой и редкой поживы, нежного мяса двуногих. Она рубила и убивала с наслаждением. Потому что схватка помогала хотя бы на время забыть и о погоне, и о Ливне. Она не могла объяснить, не понимала, что происходит, но Ливень надвигался куда быстрее, чем было положено. Такого не случалось никогда. Девушка ощущала близость темного фронта словно чье?то тяжкое, зловонное дыхание. Тучи исторгали из себя смерть — и сами пахли смертью. За последний день этот запах очень усилился. Если дело так пойдет дальше, они могут не успеть. Ливень застигнет их в болотах.
Когда забрезжил осенний рассвет, унылый и неуверенный, Сидри вознамерился было остановиться на привал. В сплошной и непроходимой топи гномья тропа точно вывела на небольшой сухой островок, покрытый густым ракитником.
— Уф!.. А и натерпелся ж я страху! — откровенно признался гном. Достал из?за пояса топор и, что?то недовольно бормоча себе под нос, принялся счищать с железа засохшую бурую слизь.
Ночью он зарубил не то четыре, не то пять чудищ.
— Отдых отменяется, — жестко сказала Тави. — Идем дальше.
Гном выпучил глаза.
— Ты что?! Я, например, никуда не пойду. Ноги подкашиваются!
— А ты во?он туда посмотри, — посоветовала девушка.
Гном посмотрел. Приглушенно ахнул и схватился за голову. А потом вскочил и ринулся вперед, словно за ним гнались все маги Радуги скопом.
И вновь болото. Пузырятся бездонные черные бучила; тропа виляет между густыми барьерами квота, высокого болотного тростника.
— Тави, ты чувствуешь погоню? — Кан?Торог смотрел тревожно, не отпуская рукоять меча. А уж если Вольный не отпускает рукоять…
Девушка на миг зажмурилась.