Войско гномов двигалось на восток форсированным маршем. Их встречала пустота — никто не осмеливался преградить им дорогу. Хумансы бежали, не принимая боя. Случившееся на холме походные вожди и сам Сидри посчитали трагической случайностью. Наверное, Радуга, не имея сил для открытого боя, решила нанести удар из?за угла. Волшебники хумансов славились своей властью над разными страховидами. Небось и сейчас выследили и послали такую тварь по четкому следу гномьего чародейства. Впредь нужно быть осмотрительнее. Впрочем, потеря пяти волшебников?гномов не смертельна. Главное, что уцелел Драгнир, — не исключена, что Радуга замышляла похищение чудесного меча.
Главное, что уцелел Драгнир, — не исключена, что Радуга замышляла похищение чудесного меча. Одна эта мысль мгновенно заставляла гномов выть от ярости, грозя хумансам самыми страшными пытками и казнями. Беда была только в том, что пленных гномам захватить так и не удалось — деревни вымерли, обитатели их поголовно ушли в леса. Воины Каменного Престола с удовольствием предали бы леса огню, чтобы потом, после победы, в которой никто уже не сомневался, в тех лесах не расплодились бы противные естеству истинного гнома мерзкие Дану, но на это сейчас не было времени. Впереди таился какой?то могущественный враг, а навстречу по Тракту, как доносили разведчики, двигалось сразу несколько легионов. По численности имперское войско превосходило отряд гномов самое меньшее вчетверо, если не впятеро.
Впрочем, пусть их. Воинство Подгорного Племени заскучало без боя. Хумансы бежали, бросая все добро, — какой интерес в таком походе? Прежде чем войско доберется до Мельина, каждый топор должен покрыться вражьей кровью во много слоев.
Сидри теперь не отходил от ковчега с Алмазным Мечом, до рези в глазах всматриваясь в прихотливую игру огоньков на блестящих отполированных гранях. Меч чувствовал впереди врага. Врага настоящего, которому все имперские легионы в совокупности — ничто, прах, пушинка. Волшебство обернулось кровью, и больше гномы повторять его не пытались, а на встречающиеся порой холмы с долменами взирали мрачно и подозрительно.
На следующий день, когда с небес вовсю сыпала сухая снежная крупа, армия Каменного Престола лицом к лицу сошлась с имперскими легионами.
Ночью, когда Император начал уводить войско из башни Кутула, на дороге его встретил еще один гонец. И вновь — в алой рясе с белой оторочкой.
Сцена повторилась. За тем лишь исключением, что в первый раз письмо архиепископа доставил другой монах.
— Что тебе, Божий человек?
— Послание, — кратко произнес монах. Протянул ящичек и тотчас отъехал к обочине дороги — читать молитву.
Император развернул свиток.
«Вновь пишу к тебе, неразумный и неуверовавший: бойся, ибо настал День Гнева Его, и кто может устоять? И, как гласит пророчество, сняты уж две из трех печатей Гнева Его; два Зверя на свободе, пробудился и Третий, Четвертого же нашему миру не видать. Покайся, сын мой, и склонись перед магами, ибо сказано в Книге Прихода Спасителева: «Но, коли найдется Один, что превозможет Зверя, — стоять миру другие двунадесять тысяч лет» (Приход, 11 — 8)».
Подписи не было, стояла оттиснутая в алом сургуче печать архипрелата.
Император молча пожал плечами.
— Ведено ждать ответа, — прохрипел монах.
— Ответа не будет. — Император даже не повернул головы.
— Тогда слушай, безумец! И пусть все остальные слушают тоже! — Монах приподнялся в стременах, рывком сорвал с шеи косой крест, вскинул его над головой. — Покайтесь, ибо Судный день настает. Спускается Спаситель с небес, ибо переполнилась чаша Терпения Его. Вот, вот, внемлите, два Зверя уже на свободе, и третий готов вырваться, а Четвертому уже некуда вырываться станет, ибо исчезнет сей мир в купели огненной, расплавлен будет и отлит заново…
Император сделал едва заметное движение бровью. Один из Вольных послал своего коня вперед. Монах прервал речь, хищно зарычал, рванув левой рукой узел веревочного пояса.
Арбалетная стрела, угодив в правое плечо, сшибла его с коня.
Вольный, усмехнувшись, вернулся в строй. Как же глупы эти хумансы…
— Положите его в обоз. Только охрану приставьте ненадежнее, — распорядился Император. — В ближайшем городе отдадим монахам. — Он оглядел свою свиту.
Горели факелы, бросая красные блики на лица людей и Вольных. Телохранители Императора по?прежнему оставались каменно?спокойны — глупые верования глупых людишек, равно как и их пророчества, Вольных не волновали.
Легаты, особенно выслужившиеся, тоже держались неплохо. А вот оставшиеся с Императором бароны, напротив, заволновались.
— Божий человек!.. Пророчествовал!.. — понеслось со всех сторон.
Император повернулся. Осветился вычеканенный на латах василиск — казалось, глаза чудовища горят яростным пламенем.
— Кто?то оспаривает мой приказ? — спросил Император ровным голосом. Вольные, не дожидаясь команды, сомкнули ряды вокруг повелителя; мелькнули черные тени вскинутых арбалетов.
Повелителю никто не возразил.
Несколько легионеров уже возились с монахом. Старший, седоусый центурион, повернулся к Императору, прижав правый кулак к сердцу:
— Повиновение Империи! Повелитель да взглянет на это.