— Тихо! — гаркнул Верховный, да так, что заколыхались даже тяжелые занавеси. — Она спросила — я отвечу. Сеамни, Ливни опустошают страну. Убытки чудовищны. Каждый Ливень — десятки погибших. Болезни, эпидемии, бешенство зверей, появление диковинных чудищ, каждое из которых, прежде чем его прикончат маги?егеря, ухитряется сожрать полдеревни. Почему же у тебя вызывает удивление то, что мы хотим покончить с этим бедствием? Мы были врагами эльфов, Дану, другой Нелюди; но о своих?то мы должны позаботиться? Ты идеально подходишь для этого дела. Награда — превосходит твое воображение. Ну, каких еще гарантий тебе требуется? Бумага от имени Ордена? Да за ради Спасителя, в которого так верит простонародье, я дам тебе этот пустяк, если для тебя он — важен. Что еще?
— А если условия начну ставить я? — вдруг тихо сказала Агата.
— Ты? Условия? Интересно, — Верховный маг демонстративно поерзал в кресле. — Давай, Сеамни, я слушаю.
— Разрешение всем Дану вернуться на родовые земли. В.., в тот лес, что вы называете Друнгом. И гарантия неприкосновенности. И выкуп золотом за причиненное зло. И грамоты от Императора. И равные права с людьми, с гражданами Империи.
Совет слушал ее в зловещем молчании. Сильвия кусала губу, подпрыгивая от нетерпения на месте — верно, мечтала засветить проклятой гордячке в голову чем?нибудь тяжелым.
— Все? — сварливо осведомился Верховный маг. — А передачи тебе лично власти над Империей не требуется?
— А что, мысль хорошая, — немедленно отпарировала Агата. — Я не против. Уж мне бы не пришло в голову издавать такие глупые законы!
Маг поднял руку, предупреждая волну яростных воплей.
— Хочешь поторговаться, девочка? И ты ставишь этот торг выше жизней собственных родителей? Мы предложили тебе реальную плату. Ты хочешь нереального. Если ты станешь упорствовать — я просто отправлю тебя обратно в камеру. Без всяких разговоров и переговоров. Мы как?нибудь уж обойдемся. А вот для всех, укрывшихся в Бросовых землях, твои капризы обернутся смертями. С тобой лично ничего не случится, это я тебе обещаю — кончится Ливень, тебя отпустят, но вот не захочешь ли ты сама наложить на себя руки после такого?
Агата молчала.
«Назад, слезы, назад, не сметь, назад, я вам говорю!»
— Итак. Мы увеличим награду. Восемь талантов золота — в придачу к свободе и дороге к твоему народу. На эти деньги в восточных провинциях можно купить очень многое. Ну, так как? Ты согласна?
— Десять талантов! — выпалила Агата, хмелея от собственной наглости.
На эти деньги в восточных провинциях можно купить очень многое. Ну, так как? Ты согласна?
— Десять талантов! — выпалила Агата, хмелея от собственной наглости.
— Идет, — Верховный маг и глазом не моргнул. — Десять талантов. Слово Арка. Сейчас тебе вручат долговое обязательство. Обменяешь на золото в любом банкирском доме. Все, господа Совет. Дело сделано. Известите Сежес, что легионы можно останавливать. Они свою роль сыграли. Арк не нарушает слова. Пусть воины возвращаются в казармы. Господа Совет! Сеамни Оэктаканн вступила в службу Арка, да продлят Силы дни нашего Ордена. Вы знаете, что нужно делать, господа Совет.
Растерянная Агата стояла, сжимая в руке внушительного вида грамоты из тонковыделанной кожи, украшенные пламенным гербом Арка и тремя красными печатями каждая. Верховный маг, приблизившись, надел девушке на шею тяжелую цепь девственной меди с тремя пламенными языками из авальонна. Полюбовался, склонив голову, отошел.
Первой из остальных магов к Агате подскочила Сильвия. Удивительно, но в глазах ее не осталось больше никакой враждебности.
— Пойдем, — она потянула Агату за руку. — Тебе нужно многому научиться, а времени мало. Ливень уходит на запад, еще три дня — и нам уже будет его не достать. Ну, идем же! Не бойся, глупая, ты же теперь — одна из нас! Цепь Арка на тебе — ты отныне неприкосновенна для любого мага Радуги! А уж поселяне — те так и станут тебе под ноги валиться! Ну, идем же, идем! Да нет же, не в пыточную, не смотри на меня так — ко мне в лабораторию…
***
«Дома…» — была первая мысль. Фесс открыл глаза — и тотчас не выдержав, глухо застонал от ворвавшейся в сознание боли. Потом, кажется, даже взвыл — во всю мощь легких. Попытался ползти — нет. Даже головы не поднять, счастье еще, что может думать.
Боль ему все?таки удалось немного приглушить, правда, на это ушли остатки сил. Раны на левом боку запеклись, покрылись черной коростой, кровь больше не текла, лишь зло стучалась в виски. Фесс кое?как перевалился на правую сторону, вогнал локоть в землю, словно кол, приподнялся…
Да, он не ошибся. Заклятие возврата сработало. Он дома, совсем рядом с восточной заставой. Вон и приметный дуб с раздвоенной вершиной. Проползти осталось две сотни шагов, не больше.
Но вот только проползет ли он их?
Первое же движение навылет пробило тщательно выстроенные барьеры. От боли вновь помутилось сознание. На левом плече черная корка лопнула, показалась алая кровь. Густая, она текла медленно, словно в жилах ее оставалось уже совсем немного.
Уронив голову в траву — мягкую, шелковистую, летнюю траву, куда как не похожую на унылые желтые поросли мельинских окрестностей, где давно и основательно хозяйничала осень, — полежал так некоторое время, отсчитывая судорожные толчки сердца. На сотом решился сдвинуться. Оставляя за собой примятый и окровавленный след, прополз несколько шагов. Вновь обессиленно рухнул.