Сейчас мне кажется, что я ничего не чувствовал Но это, конечно, не так.
Словно хлыст, хлещет голос Сежес:
— Убей их всех! Начни с девчонки!
Ее черные волосы криво и неровно срезаны. Высокая шея открыта Смешно и трогательно торчат острые уши. А я.., я уже не тот, что жалел щенка. Вдобавок они — Дану, наши извечные и кровные враги.
Сейчас мне кажется, что я ничего не чувствовал Но это, конечно, не так.
Девчонка стояла, презрительно глядя на меня. У нее одной из всех руки были скручены за спиной — Ну и слабак же ты, — процедила она на нашем языке — Выходишь драться, лишь когда врага уже связали! — И она плюнула мне в лицо.
В тот же миг мальчишка бросился на меня Кажется, он что?то кричал Он мне здорово помог — сработали боевые инстинкты, я разорвал ему мечом весь живот.
Меня вырвало Рвота была мучительной, с болью и судорогами, наверное, я бы не устоял, если б не страшный голос Сежес:
— Убей их всех.
Мальчишка?Дану корчился на земле; меня опьяняла кровь, не помня себя, я кинулся к связанной девчонке, замахнулся, ударил.
Мой меч был тупым и иззубренным (как я теперь понимаю, для того чтобы причинить жертвам еще большие муки. Дану упала с рассеченной шеей, а я.., я повернулся к малышам Девочки прижались друг к другу, с ужасом глядя на меня. Однако ни одна из них не заплакала и не закричала — даже когда мой специально затупленный клинок кромсал их на части.
Потом я долго болел По ночам мне снились кошмары А когда выздоровел и когда мне вторично привели детей?Дану, убил их уже без особого трепета…»
Император неподвижно лежал на постели. Невидящие глаза смотрели в потолок. За дверью — он чувствовал — ждала напуганная его гневом челядь. За стенами замка спала Империя, ничего не знающая о черных воспоминаниях своего повелителя.
Ночь пройдет. Настанет день с его неизбывными делами. Сейчас осень, пора охот, благородные сословия разъехались по своим замкам — успеть отвести душу, пока не ударили Смертные Ливни. Имперский Совет не соберется ранее зимы.
Нет, сегодня ему все равно уже не уснуть. Бронзовый колокольчик тихонько звякнул, и в покой тотчас же ворвалась орда слуг.
— Ванну, все чистое, быстро! — вполголоса, сквозь зубы приказал владыка полумира.
«Ненавижу этих волшебников. Ненавижу. Чувствуешь себя донельзя грязным, стоит лишь мимоходом коснуться их делишек».
Семь Орденов держали под неусыпным надзором любое магическое движение в Империи. Семь — хотя на самом деле их было восемь, восьмой, Нерг, считался не имеющим цвета, его адепты держались особняком, не слишком вмешиваясь в дела окружающего мира. Они преследовали свои собственные цели, неведомые ни простым смертным, ни даже собратьям?магам. Они получали свою долю с доходов Империи, всегда исправно выступали на ее защиту, но своего посла при дворе не держали. Не было адептов Нерга и среди учителей Императора. Все попытки разузнать, чем занимаются в Бесцветной башне, как именовалась твердыня этого Ордена, оканчивались провалом. И, насколько было известно Императору, остальные семь Орденов тоже не слишком преуспели в этом — хотя кто может быть уверен, что эти добытые невероятной ценой сведения на деле не самый обычный обман?
Кое?кто, правда, болтал, будто Церковь уже давно можно считать девятым Орденом.
Девять. Число Мрака.
Император невидяще глядел прямо перед собой, сцепив руки и сдвинув брови. Больше ему ничего не оставалось делать. Ему, повелителю огромных пространств, по чьему слову шли в бой многотысячные армии, приходилось укрываться от недреманного ока Семицветных башен, использовать людей там, где с успехом справилось бы немудреное волшебство. Но иного выхода не оставалось.
Он не сомневался, что окружен соглядатаями. Три четверти его слуг наверняка шпионы Орденов. Их можно менять хоть каждый день — Сежес и ей подобные тотчас же завербуют новых.
Император знал это. И потому не пытался ни от кого избавиться, хотя не раз замечал, что его письма перлюстрируются, и знал, кем именно.
Его почти никогда не оставляли наедине с самим собой. Только в библиотеке и опочивальне. Да и то — все та же Сежес допытывалась, чем прогневали повелителя его наложницы, отчего он избегает их? Они ему надоели? — все будут казнены и заменены новыми по первому его слову.
«Она не женщина. Даже не суккуб. Она.., она.., наверное, она вообще не человек, она из Каменного Народа, что признают и поклоняются одной лишь Целесообразности. Сколько там девчонок в Доме Удовольствий? Триста, пятьсот, тысяча? Императору не положено отягощать свою царственную память подобными мелочами».
Сейчас он всего лишь пленник собственного дворца. О да, наступит время, и он сам будет отдавать приказы, будет карать и миловать, как его отец.., хотя был ли отец свободен в своих решениях? Быть может, это одна лишь видимость?
— Охрану! — он знал, что отказываться от стражи бессмысленно. Капитан замковой гвардии просто не выполнит такой приказ. Пока он еще подчиняется только Имперскому Совету. Пятьдесят одну неделю спустя он, Император, уже сможет ходить по городу инкогнито, но сейчас…
Два десятка могучих воинов на черных, как ночь, конях ждали Императора у ворот. Половина из них была Вольными, получившими имперское подданство. Каждый из них был проверен всеми семью Орденами; волшебники ручались за них. Эти Вольные происходили из потерпевшего поражение и рассеянного клана; защита Империи одна давала им шансы выжить и отомстить. Служили они не за страх, а за совесть.