— К цели ведет много путей, — Верховный маг носком сафьянового сапожка пихнул бессильно мотнувшуюся головку Сильвии, нагнулся — брезгливо стереть капельку крови с алого мыска.
— Мудрый не ограничивает себя выбором. Он переходит с одного пути на другой, когда это необходимо. Опять не понимаешь? Ну и Бездна с тобой. Так, где тут краска? Сильвия всегда питала необъяснимую страсть к сильным эффектам, — он покачал головой. — Надо же, кровь девочек Дану.., очень мощное снадобье. Хотя, если подумать, мы вполне обойдемся и другими, можно сказать, домашними средствами… Ага, вот она.
Маг стоял, держа в руках простой деревянный полубочонок.
— Отличная алая краска. И никакой вам крови. Маг может все сделать сам, у идеального мага только один инструмент — его собственная голова, и беда тем, — он покосился на труп внучки, — кто этого не понимает. Ну, Сеамни, теперь у тебя выхода нет. Убийство Сильвии — такая штука, что даже я не смогу удержать ярость волшебников моего Ордена. Тебе надо убираться отсюда, да побыстрее. Твоя миссия важнее жизни какой?то глупой девчонки, которая сама виновата в случившемся. Так, не стой, рисуй пентаграмму. Как угодно грубо — это ложь, что малейшее отклонение линии — и все пропало.
Агата повиновалась. Да и что ей еще оставалось делать?
— Становись в центр, — властно командовал маг. — И открой мне себя.., не думай ни о чем.
— Ливень…
— На краткое время я удержу его над тобой. Пламень Арка пока еще могущественен. Дело твое просто.., на первый взгляд. Настичь Хозяина Ливня и убить его.
— Ч?что?.. — она поперхнулась. Больше шансов выжить имеет даже приговоренный к повешению — ведь веревка может оборваться…
— Ты можешь, Сеамни. В твоих руках был Меч Дану. Думаешь, кто другой смог бы так просто прикончить мою самонадеянную внученьку? Меч Дану.., это великое оружие. Оружие возмездия. Даже тот, кто всего лишь один раз коснется его рукояти, становится.., ну, по Сильвии видно, кем он становится. Ты приняла Иммельсторн от Царь?Дерева. Все, что осталось обрести — веру в себя.., этим Сильвия и собиралась заняться, но, увы… — волшебник развел руками. — Придется тебе обойтись без этого. Я направлю тебя прямо к Хозяину. Дальше тебе предстоит все сделать самой. Убей его, возьми его меч и его фонарь из черепа — и ты свободна Ты и твоя родня.
— Но это же… — слабым голосом произнесла Агата. — Зачем тебе такие сложности, маг? Ты мог бы прикончить меня как?нибудь не столь изобретательно…
— Подумай также и о твоих друзьях, что сидят сейчас у меня под замком. Догадываюсь, что к госпоже Эвелин, равно как и к жонглеру Нодлику, ты теплых чувств не испытываешь, но… А Кицум? А Троша? А Таньша — Смерть?дева? Помни, их судьбы сплетены с твоей. Им — идти по твоему горячему следу. Всему цирку господина Онфима. Надо ж, как странно, пригодилась нелепая выдумка, привлекла троих из Серой Лиги.., недурной улов. Так что иди, Сеамни. Иди и помни — Сила Лесов всегда пребудет с тобой, — и маг неожиданно улыбнулся.
«Нет, они положительно выродки и чудовища, — мелькнуло у Агаты в голове. — Надо было вздернуть меня и распять за убийство внучки, а он… Нет, хумансы должны исчезнуть. Навсегда, как ночной кошмар. Мы вырастим новые леса. Мы разрушим старые города. Мы вернемся в деревянные дворцы…»
— Все это может случиться, — негромко сказал волшебник. — Пути Силы неисповедимы. Судьба может обернуться против нас.
— И ты так спокоен? — вспыхнула Агата. Mar легко прочел ее мысли.., слишком легко.
— Конечно. Маг есть всею лишь вечный странник на великих звездных путях. Жизнь и смерть для истинного мага — ничто, пустой звук. Гибели боятся только недоучки — Он гордо вскинул голову.
Mar легко прочел ее мысли.., слишком легко.
— Конечно. Маг есть всею лишь вечный странник на великих звездных путях. Жизнь и смерть для истинного мага — ничто, пустой звук. Гибели боятся только недоучки — Он гордо вскинул голову. — И так, Сеамни, ты готова?
— А разве у меня есть выход?
— Ты права, выхода у тебя нет. Так.., теперь выпрямись Подними голову.., голову подними, я кому говорю! Смотри мне в глаза.., не моргай.., не моргай.., не моргай…
Глава 17
Из темного небытия его вынесло мягкой волной заклятья. Целительного, нежно подхватывавшего, отгонявшего злой мрак забвенья.
Глаза открылись. Потолок. Высокий фигурный потолок, пересеченный коричневыми балками мореного дуба, испещренными прихотливой резьбой. Потолок парадного зала в их старом доме. Его и тетушки Аглаи.
— Очнулся, шельмец, забодай тебя корова, — над ним появилось лицо. Женское, уже не слишком молодое — по людским меркам лет тридцать пять, у глаз — сеточка морщин. Клара Хюммель терпеть не могла рядиться в молоденьких. Особенно когда тебе за триста, ты куришь трубку, носишь мужские сапоги и лосины, вечно таскаешь на поясе длинный полутораручный меч, которым, кстати, пользуешься с невероятной ловкостью. В опасных ситуациях — а их насчитывалось едва ли не больше, чем волос на голове — она привыкла полагаться на сталь, а не на магию.
И, надо сказать, пережила многих, кто придерживался противоположных взглядов.
— Великие силы, Клара… — А, вот и тетушка… — Клара, он будет жить?! — Бедная ты моя. Голос от слез так и дрожит.