Тави закусила губу, вскинула руку с жертвенным ножом, громко, во весь голос выкрикивая одну из формул Повеления. В некромантии большое значение имеют словоформы заклятий…
Мертвого выгнуло дугой, колья едва не вырвались. Труп с рычанием рухнул наземь — однако так и не ответил. Кан?Торог видел, что Тави плохо. Плоть трупа стремительно высасывала силы, способность мага — находить и подчинять своей воле незримые потоки чародейной энергии; еще немного — и мертвый окажется на свободе!
— Брось, Тави! Брось, тебе говорю!
Девушка дрожала. Немигающим взором она пристально смотрела в раскрывшиеся буркалы трупа — ямы глазниц заполняла кровь, под ней тяжело ворочались глазные яблоки.
— Тави, бросай! Ты его не удержишь!
— Врешь! — взвизгнула волшебница. Размахнулась, ударила ножом в распростертое тело — с лезвия сорвалась голубоватая молния, мерзко запахло паленым. Труп утробно взревел.
— Отвечай!..
Ответа нет. Распяленное тело билось и корчилось. Правая рука в перемазанной черным и красным рясе медленно, толчками поднималась, преодолевая запрет волшебства.
Медлить было больше нельзя.
Кан?Торог прыгнул, сбивая Тави на землю. В бок ударило что?то обжигающее, зубы сами собой заскрежетали от рвущей сознание боли — но форма заклятия была нарушена. Мертвый осел бесформенной грудой, судя по всему, превратился в обычный располосованный труп. Валявшийся ничком Сидри дерзнул поднять голову.
— Отпусти меня… — услышал Кан еле различимый шепот.
— Отпустить? Да ты же идти не можешь! Девушка сейчас сама мало чем отличалась от трупа. Ну разве что могла мигать и дышать.
— Надо.., уходить.., нельзя.., когда так ломается…
— И без тебя знаю, — грубовато отрезал Кан. — Сидри! Сидри, вставай. Пошли. И забудь о привале. Давай, давай, ищи свою тропу…
Гном, пошатываясь и стараясь не смотреть в сторону тонущих в крови останков, поплелся к краю островка. Девушку Кан?Торог забросил на спину лошади.
Пока возились, перекладывая груз, вой раздался снова — на сей раз еле слышно, откуда?то издалека. Гном и Вольный разом облегченно вздохнули.
— Трогаем, Сидри, трогаем! И не оглядывайся, не оставляй след.
— Так ведь пойдем…
— Те, кто за нами двинут, на иные следы смотрят.
Тави бессильно лежала на конской спине.
Тави бессильно лежала на конской спине. Похоже, даже говорить не могла.
***
Фессу вконец прискучило болтаться по Хвалину. Недавнее возмущение магических сил улеглось, Ил?мет, адепт Арка, впустую бродил по городу, без дела заходя то в одну таверну или лавку, то в другую. Может, проверял, не следят ли за ним, но, как правило, у чародеев для этого имелись свои средства, не столь примитивные.
Думать о письме тетушки Фесс себе строго?настрого запретил. Он подозревал, что скрытые в нем намеки куда важнее всей его миссии, но.., задание Лиги прежде всего. Он был хорошим воином и не собирался ронять себя в глазах Патриархов, какими бы они ни были.
…Слабый ток магической Силы он различил, наверное, именно потому, что маялся от скуки. Когда напряжен и постоянно чего?то ожидаешь — почти наверняка пропустишь. Уловить незримое, неслышимое, неосязаемое колебание в Великом Эфире — да и тем более адресованное адепту второй ступени — ему удавалось редко. Фесс не замер, не застыл, не обратился в слух. Нет ничего более глупого, чем пытаться перехватить посланное опытным магом сообщение, особенно если этот маг — из числа Командоров Ордена Арк. А вот Илмет, похоже, то ли не умел ничего скрывать, то ли слишком презирал окружающих, чтобы это делать. Он разом напрягся, зачем?то схватился за меч, скорчил зверскую физиономию и, презрительно расталкивая прохожих, почти бегом ринулся прочь. Фесс неслышной тенью скользил следом.
В «Имперском Льве» красный маг взял своего коня. Красиво, одним движением взлетел в седло — и только свистнул по улице ветер. Волшебник явно пришпорил коня заклинанием.
«Скачи, скачи, парень, — подумал Фесс. — Скачи хоть вихрем, хоть штормом морским — от меня все равно не уйдешь».
Шаг, два, три в сторону. Приметная стена дома. Гнилая, рассыпающаяся крышка давно забытого погреба. Фесс скользнул вниз, точно серая тень.
Он почти не сомневался, что его конь направится к восточным воротам. В такие моменты Лига учила доверять чутью, а не рассудку.
В погребе воняло забродившей кислятиной. Запищав, бросились наутек крысы. Руки быстро нашарили планку с зарубкой, подняли ее. Уверенно двигаясь в полной темноте, Фесс побежал по узкому и низкому коридору. Это требовало немалого искусства — под ногами хлюпало, с потолка вниз свисали обломки подгнивших и проломившихся поперечных креплений…
Фесс бежал, дыша ровно и глубоко. Этот туннель — семьсот считанных шагов. Потом будет круглый зал, там посредине — облицованный остатками белого камня бассейн с черной водой, от нее Фесс всегда старался держаться подальше. Там пахло бедой, ненавистью и смертью. О том, кто может жить в этих водах, и что случится, если тварь вдруг рискнет вылезти наружу, Фесс старался не думать. Как старался не думать и о тех, кто выстроил бассейн, покрыл камень вокруг него искусной резьбой и изваял застывшие в глубоких нишах статуи…