— Останови?и?и их.., исполни мою просьбу.., ты, один раз уже убивший меня — Лицо Императора передернулось.
— Это ничего не изменит. Я просто погублю своих людей, но все равно не помешаю твоему сородичу сразиться с гномом!
— Я остановлю. Я поговорю. Я могу! Я — Видящая!
— Первый легион, — мрачно сказал Император.
— Мои люди исполнят приказ, — в тон ему отозвался Клавдий.
— Фесс?
— Мой Император, они должны начать. Иного шанса у нас не будет. Атаковать, наверное, придется.., но лишь когда и гном, и Дану до конца увязнут в схватке.
— Прошу тебя! — Из глаз Агаты градом лились слезы.
— Охрана! — прорычал Император, — Фесс, останешься здесь.
— За что, повелитель?! И кто прикроет вас от стрел?!
— Ну, — усмехнулся Император, — с ними, надеюсь, моя перчатка справится. Если уж ее нельзя использовать для другого… Ты же должен исполнить задуманное. Это приказ!
Слова «я отказываюсь повиноваться!» умерли у Фесса на языке.
Окруженные кольцом конной охраны, Император и Сеамни, не таясь, выехали из леса.
— Ничего у нас не выйдет, — вздохнул Кицум, Вдвоем с Сильвией они прятались на самом краю леса. Без всякой магии — слишком опасно использовать ее здесь и сейчас.
— Если сделаем все, как задумали, — получится! — непреклонно заявила та. — Не видишь, что творится? Саранчи не видел? Выползней не видел? Что они творят, тоже не видел? Двух Зверей не видел? Так, что ли?
Двух Братьев только третий и успокоит — так сказано. Значит, нам ошибиться нельзя. Как только сцепятся — пойдем.
— А ну как не сцепятся? — усомнился Кицум.
— Куда они денутся, — жестко усмехнулась девчонка. — Они ж друг друга ненавидят куда сильнее, чем нас. Ждем!
— Я прошу тебя.., во имя той памяти.., того дня.., дай моим родичам уйти.
— О чем ты, Сеамни? Мы ничего не можем сделать с ними, когда в их руках Иммельсторн!
— Останови коня. Я буду говорить.
Гномы и Дану молча воззрились на спешившуюся девушку.
Агата подняла руку, как бы в знак того, что хочет говорить.
Агата подняла руку, как бы в знак того, что хочет говорить.
— Предательница! — взвыли Дану.
— Хумансова сыть! — заорали гномы.
— Смерть им! Смерть! — это уже хором. — Посланник неприкосновенен! — выкрикнул Император, однако ответом ему стал лишь глумливый хохот.
— Сеамни, назад!!!
Взмыли черные стрелы.
И навстречу им рванулся поток огня — огня, в который превратилась кровь Императора. Кто?то из Вольных, несмотря на летящие стрелы, рванулся к упавшей девушке, подхватил, забросил на седло…
— Не дай.., им.., начать… сражаться… — сорвалось с окровавленных губ. — Иначе.., конец.., всему. Ненависть.., слишком сильна. Слишком.., стара. Атакуй.., иначе.., если Мечи столкнутся…
Император не отвечал. Его конь мчался к лесу; двое телохранителей поддерживали бессильно обвисшего повелителя.
Гномы и Дану провожали беглецов громким хохотом.
Седрик первым оборвал смех. Пора сводить старые счеты.
Они вышли и встали друг против друга.
— Если ты сразишь меня, мои смогут уйти невозбранно, — сказал гном. Из вежливости — едва ли полтораста Дану выстоят перед четырьмя тысячами секир.
— Согласен. И если ты сразишь меня, то сделаешь то же для моих, — ответил Седрик.
— Даю слово, — важно кивнул гном.
***
— Ты.., не должен.., дать им.., сцепиться… Агата как заведенная продолжала твердить одно и то же. Длинная черная стрела вонзилась чуть пониже левой ключицы — одна?единственная стрела, прорвавшаяся сквозь огненный щит Императора.
— Ты.., обещал.., обещал.., обещал…
Фесс увидел, как Император закусил губу. Просьба раненой Дану была безумием. Бросать последний резерв, последний нерассеявшийся легион против мощного, сплоченного и вооруженного такой магией врага? Зачем?
— Не дай им.., сцепиться. Надо.., продержаться.., совсем чуть?чуть…
— А что, что случится после этого «чуть?чуть»? — не выдержал Фесс.
Девушка слабо улыбнулась, несмотря на рану, — Он не сможет явиться в мир, потому что Пророчества Разрушения не исполнятся…
***
Учитель! — Тави вздрогнула, потянулась за саблей.
Воздух в подземной крипте сделался вдруг затхло?тяжелым, потянуло гнилью. Мерцавший на обломках саркофага огонек погас. Все мгновенно окуталось мраком.
— Учитель!
— Держись, Тави, — прошелестел голос мага. — Они начали прорыв.
Руки молодой волшебницы самым позорным образом тряслись, пока она высекала огонь. Она поставила масляную лампу на прежнее место — и увидела, что тень мертвого чудовища внезапно шевельнулась.
«Злоба. Злоба. Злоба. Древняя, как мир, и даже еще древнее. Древнее вод и солнца, древнее даже звезд. Можно иссечь на куски черное тело, сжечь его в пепел, однако пока жива злоба, пока не исполнилось то, что зовется Пророчествами Разрушения, — твари из?за Предела непобедимы».
Эти слова необычайно четко и ясно прозвучали у Тави в сознании. Множество фактов, преданий, мифов, легенд — все, что копилось в памяти волшебницы, что говорил се первый Учитель, что почерпнула из бесед с Акциумом, — вес внезапно заняло свои места.
Пророчества Разрушения. Проклятье Северного Мира.
Маг уже застыл — черное пятно посреди непроглядного мрака, полная скрытой силы фигура; нет смысла взывать к нему, нет смысла рыдать и плакать — надо сражаться, не думая о том, как именно она победит чуть ли не бессмертную тварь.