Аврамий дал знак сигнальщикам. Пусть разверзнутся небо и земля, пусть облака запылают огнем, когорта должна услышать знакомый приказ: «Рассыпься и жди!»
Удостоив пожар не более чем парой взглядов, легат махнул окружавшим его охране и сигнальщикам. Время идти за стену и им. Когорта ждет.
А маги хоть и сильны, но тоже промахиваются.
«Будем надеяться, что этот промах не останется единственным», — подумал легат, отпуская веревку по другую сторону стены.
Оставаться в стороне, когда его воины штурмуют подворье Лива, Император не мог и не хотел. Вычурные доспехи с гербом державы — разъяренным василиском — были выкованы гномами. Император сам испытывал нагрудник. Пущенное со всей силы копье сломалось, а на блестящей поверхности металла не осталось даже царапины. Давно, очень давно были сотворены эти доспехи.., в те годы, когда люди и гномы помирились на время.
Когда вместе сражались против эльфов и Дану. На высокой арочной галерее внезапно появилась облаченная в голубое женская фигура. Император едва успел вскинуть руку, останавливая мигом нацелившихся в волшебницу арбалетчиков.
Он угадал — чародейка высоко подняла не отягощенные оружием руки в знак того, что хочет говорить. Понятно, что маги не нуждались в мечах и стрелах, однако повернутые к врагам открытые ладони всегда означали только одно — знак мира, предложение переговоров.
— Что произошло, повелитель?! — с неподдельным отчаянием в голосе выкрикнула волшебница. — Зачем это безумие? Почему ты убиваешь нас? Что мы тебе сделали?..
Черный камень в перстне Императора потеплел, как и всегда, если рядом начинала твориться какая?то волшба.
Сулле, второму легату и командиру манипулы арбалетчиков, достаточно было одного едва заметного кивка головы повелителя.
Воздух на миг потемнел и сгустился от стрел.
А перед облаченной в голубой плащ чародейкой засветился жемчужно?серый овал призрачного щита. Слишком мало времени оставалось у нее на более изощренное заклятие.
Тяжелые железные дроты, что насквозь прошивали всадника в полном защитном вооружении, бессильно отскакивали от новосотворенной преграды.
— Это твое последнее слово, Император? — донеслось с высокой галереи. — Тогда да узришь ты гнев…
Император вскинул руку. Впереди уже нарастал рев хлынувших внутрь подворья легионеров; у Голубой волшебницы оставалось совсем мало времени на достойный ответ, и Император надеялся, что его черный камень в состоянии хотя бы ненадолго отвлечь чародейку.
Теплота камня означала творение чар. И сейчас эта теплота поднималась от перстня вверх по руке. Камень — и заключенное в нем существо — готовились исполнить приказ. Подарок самой Радуги обращался против нее.
Подарок самой Радуги обращался против нее. Пусть это далеко не самый сильный амулет, не самый сильный талисман, но в течение многих столетий он верой и правдой служил повелителям Империи, он помнил каждое биение сердца каждого из Императоров, он знал вкус их крови, что, случалось, лилась на него из ран; и нынешний владелец перстня верил, что все это не могло пройти бесследно, Вокруг вытянутой руки Императора стремительно сгущалось багряное облако. Все, о чем он мог сейчас мечтать, — это если не рассеять, то хотя бы растянуть прикрывавший волшебницу щит. Силы камня пришли в движение; они видели цель и сами знали, что делать.
Десятки и сотни крошечных крылатых существ, состоящих из одних лишь кожистых крыльев и жилистых лап с громадными когтями, что призваны были для одной?единственной цели, с истошным воем рванулись в атаку. Им было отпущено совсем немного времени, вся жизнь их длилась несколько мгновений — долететь до щита волшебницы.., и все.
Могучие силы, вызвавшие эти существа к жизни, давшие им на мгновение новые тела, вновь свертывались тугими глобулами, уходя внутрь черного камня.
По руке Императора струилась кровь, обильно сочась прямо из пор. «Камень ничего и никогда не делает даром, если только не спасая жизнь своего господина — или, может, просто того, кому он разрешает носить себя?» — вдруг подумалось Императору.
Повелитель повернулся к Сулле, но командир арбалетчиков уже все сделал сам. Имперские стрелки умели перезаряжать свое страшное оружие за считанные мгновения, с невообразимой быстротой ловя прицел.
Пестрая туча вызванных камнем существ уже вцепилась в края сотворенного волшебницей щита.
— Прочь! Прочь, вы!.. — услыхал Император отчаянный вскрик девушки.
Слишком поздно.
Крылатые твари горели и корчились в мгновенно брошенном чародейкой огненном шлейфе, но свое дело они сделали. На краткий миг, но они растянули, разорвали несокрушимую, казалось бы, преграду, открыв дорогу второму залпу арбалетчиков Суллы.
На сей раз имперские стрелки не промахнулись.
Огонь ничего не мог сделать с железными дротами. Растянутый, с прорехами щит тем не менее отразил почти все стрелы — за исключением двух. Одна вошла в щеку волшебницы, пробив навылет голову, другая впилась под левую грудь.
Маги Семицветья живучи. Могучие чары не раз и не два спасали даже самых тяжелораненых. И, наверное, будь стрела лишь одна, волшебница Лива сумела бы спасти себя.
Но на два смертельных ранения ее не хватило.