Юноша быстро, отрывисто кивнул. Выхватил из длинного дорожного баула пару ничем не примечательных палок и ринулся в коридор — снизу по лестнице уже грохотали тяжеленные сапожищи городовой стражи.
Целясь в спину воина, Тави резко выбросила вперед руку — мизинец, безымянный и средний пальцы плотно поджаты, указательный распрямлен, большой смотрит в сторону, форма заклятия Ykkii. В тот же миг под передовым стражником проломилась ступенька лестницы, и тот с ужасными проклятиями рухнул вниз. Кан?Торог едва успел схватить его за запястье.
— Держись!..
Узкая лестница оказалась полностью перекрыта. Внизу глупый трактирщик свалил грудой какие?то железяки, и обливающийся холодным потом стражник видел как нарочно торчащие вверх острия.
Пока прятали мечи, пока вытягивали незадачливого воина, прошло некоторое время.
— Эй, а чего стряслось?то? — вежливо уступая дорогу, самым что ни на есть мирным тоном осведомился Вольный.
Только что спасенный урядник хмуро покосился на него. Вольный в имперском городе — это значило только одно: явился просить подданства.
Вольный в имперском городе — это значило только одно: явился просить подданства. Как бойцы, Вольные ценились очень высоко, и ссориться с таким без нужды не следовало, но… Уж не он ли творил тут запретную волшбу?.. Однако не перекрывается ли это его привилегиями, о которых неграмотный урядник был наслышан, но деталей, разумеется, не знал.
— Мы должны проверить, — угрюмо буркнул он. — Понял или нет, парень?
— Да, конечно, — любезно улыбнулся юноша. — Помочь, сатаар?
Уряднику, что начальствовал над десятком городовых стражей, до истинного сатаара, воина конной гвардии Старых Императоров, было как от земли до Божественного Круга Небес, но лесть, даже грубая — всегда лесть.
— Благодарствую, — осклабился стражник. — Сами управимся.
Его люди грузно затопали следом.
Кан?Торог вежливо посторонился. На губах его играла змеиная, презрительная усмешка — эти простофили даже и не подумали, что так кстати оказавшийся рядом Вольный может просто тянуть время, давая сообщнику шанс скрыться. Тупицы, недоразумение Божественного Промысла, ошибка Великой Матери, по благости и равнодушию не исправленная Ее Сыном…
Ну ничего. Мы поможем.
***
Когда громыхающая когорта ввалилась в каморку Сидри, тот уже уничтожил все следы колдовства. Лучина горела ровно и мягко, доживая последние мгновения короткой своей жизни.
С гномом стражник держался совсем иначе, чем с прибывшим принять имперское подданство Вольным.
— Кто таков?! — рявкнул воин. Острие короткого и толстого меча, каким сподручно биться в тесноте, смотрело в грудь коренастому Сидри. По уложению, гномам, дварфам, цвергам и всей их родне строго?настрого воспрещалось носить оружие в имперских пределах. Ослушников ждали страшные Неврюевы Копи, где не могли продержаться дольше полугода даже самые крепкие из подземных обитателей.
— Сидри Дромаронг из колена Дромаронгов, сын Стурле, купец, — отрекомендовался гном, низко и поспешно кланяясь. За спиной десятника поднялась пара арбалетов — против этих стрел, пущенных в упор, не спасла бы даже спрятанная под кафтаном кольчужная рубаха, тоже, кстати, запрещенная Имперским эдиктом.
— Какую волшбу ты тут творил? — не опуская меч, зарычал урядник. — Отвечай, свинья земляная!
Сидри засопел; щеки его в один миг побагровели, словно пещерный гриб?поедушка во время цветения. Сравнить гнома с земляной свиньей значило нанести несмываемое оскорбление. Такое не исправить, не загладить, даже если медленно выпустить из врага всю кровь, каплю за каплей…
— С дозволения доблестного, я не творил здесь ничего предосудительного, — гном снова поклонился, упрямо заставляя гнуться прямую, не привыкшую к этому спину. — Как, наверное, известно доблестному, я, Сидри, добропорядочный и законопослушный купец (гном выпалил заученную тираду единым духом, выпучив глаза от усердия), в преславный град Хвалин, благоденствующий под сенью властительной имперской короны, да продлят силы земные и небесные дни ее носящего, я прибыл с грузом товаров, каковые товары все были явлены к осмотру на городской таможне, о чем в торговом моем журнале есть соответствующая роспись, скрепленная согласно Имперскому эдикту гербовой несмываемой печатью… — Он говорил, точно заведенный, не делая пауз и на одной ноте. На несколько мгновений стражник оторопел, однако и он оказался не из новичков, коим легко заговорить зубы.
— Ты мне книжонки свои поганые не тычь! Поворачивайся мордой к стене, руки за голову, и чтоб без глупостей! Парни, обыскать тут все! За стражевым чародеем послано?
— Так точно, Махар, — отозвался кто?то из двери. — Их волшебническое благородие обещали сей же час быть.
Сами Ондуласт и обещали.
— Ондуласт? — Физиономия урядника расплылась в злорадной, не предвещавшей ничего хорошего ухмылке. — Ондуласт, гноме, это тебе не какой?нить фигляр, коего ты, хитрая харя, мог вокруг пальца обвести. Ондуласт из тебя на дознании все кишочки?то повытаскает.., отсюда даже и не выходя.
Судя по бледности, обильно проступившей на щеках Сидри, урядник не привирал и не преувеличивал.
— Так что колись сам, гноме, — тон стражника внезапно сделался ворчливо?доверительным. — Ты повинись.., да поклониться не забудь.., глядишь, Копи тебя и минуют.