— Клара! Ты на тропе?! Ты вызвала подмогу?! Я иду к, тебе, держись, Клархен! — Она не успела даже остановить Архимага.
…Конечно же, Игнациус успел первым. Клара, впрочем, уже оправилась достаточно — по крайней мере ругаться она могла, и притом весьма изобретательно.
Игнациус легко, словно молодой, взбежал натушу убитого зверя, цепкие сухие пальцы мигом прощупали плечо волшебницы.
— Как же тебя угораздило, Клархен?.. А, понимаю, понимаю… zzashpaupat.., редкий экземпляр… Обрати внимание, Клара, какой размах крыльев… да еще и кустики… Так, понятно, Monsterum Zhaup, чрезвычайно активная разновидность…
Убедившись, что Кларе ничто не угрожает, Игнациус тотчас же принялся расхаживать взад?вперед по огрызку тропы, что?то вполголоса бормоча себе под нос — искаженный язык все того же дальнего мира, что ведал понятие «атомы». Исходный язык назывался «латынью», и Клара помнила, как Архимаг восторгался чеканной четкостью его формулировок, выражая уверенность, что простые смертные никогда не смогли бы создать такой шедевр…
— Эвис и остальных я завернул обратно, ты уж извини, — внезапно буркнул Игнациус. — Им тут делать нечего, а я должен подумать…
— Что ж тут думать, владыка, — кто?то перекрывает нам дорогу в Мельин! И, сдается мне, я этих тварей знаю…
— А мне вот кажется, что ты ошибаешься, милая моя Клархен.
— Игнациус без всякого видимого усилия приподнял здоровенное, весом с пару быков, крыло убитого чудовища, пристально разглядывая что?то в ране. — Никто нам ничего не закрывал. Нашим козлоногим друзьям это не под силу, разве что на их стороне вмешался кто?то из высших иерархов, но это вряд ли — я бы чувствовал. Это.., это…
Над их головами появился силуэт второго жзашпаупата, однако на сей раз хватило одного небрежного взмаха руки Архимага. С испуганным воем тварь взвилась и исчезла в темноте.
Клара мысленно позавидовала, однако Игнациус, напротив, застыл с крайне озабоченным и даже недовольным видом.
— Клара, чтобы прогнать этого беднягу, мне потребовалась сила, способная обратить целую их стаю в ластящихся котят, — неожиданно сказал волшебник. — Боюсь, что?то… — Он осекся. — Но, так или иначе, тебе надо продолжать путь… Сейчас посмотрим, не отсырел ли огневой припас в подвалах!
Игнациус поднял руку. Пальцы заплясали, сплетаясь и расплетаясь в каких?то быстрых, неестественных фигурах. Клара остолбенела — Архимаг Игнациус, давным?давно совершавший все магические действия легким движением мысли, прибегает к магии жеста и слова!..
Наудивляться она не успела — сквозь заросли пролегла идеально прямая линия бесшумного и бездымного пламени. Хищные кусты в один миг распались во прах. Открылась тропа, но теперь уже не светящаяся, черная. Заросли по обе ее стороны, казалось, отсек исполинский пламенный меч.
— Н?да, — закряхтел Игнациус. — Прямо хоть сам с тобой иди.., но не могу, извини, девочка, не могу. Надо поднимать Долину. Дело, похоже, куда серьезнее, чем мы думаем. И твари с Пути тут совершенно ни при чем.
— Зачем пугаешь, владыка? — упрекнула его Клара. Несмотря на всю се храбрость, душа сейчас пребывала где?то пониже щиколоток.
— Пугаю? Нет, Клара, не пугаю. Отправляйся скорее, не теряй времени, что?то подсказывает мне, что вскоре тропа станет и вовсе непроходимой. Давай, давай, шагай, да не оглядывайся! Удачи в дороге не будет.
Клара молча повиновалась,
***
…Зеркало уже больше не пыталось сопротивляться. Оно полностью подчинялось воле Императора. Приблизив почти вплотную лицо и не замечая, как под белой латной перчаткой покрывается трещинами и крошится камень оправы. Император вглядывался в изображение. «Да, сомнений нет, это она. Та безымянная девочка, которую когда?то не убил, точнее — не добил один очень злой мальчик». По вискам и лбу стекал пот.
…С нее начинался его счет крови. Быть может, ей он и закончится — если, конечно, удастся ее отыскать. Но почему зеркало в башне Радуги показало ему именно эту девочку, неведомо как выжившую и уцелевшую? Наверное, он слишком сильно и часто думал о ней, сказал себе Император. Быть может, это лишнее свидетельство того, что за обоими покушениями стояла Радуга, очень стараясь выдать их за запоздалые попытки мести Дану и притом надеясь вырвать у него новые легионы? Что ж, своего они добились.., подставив несчастных Дану — если только они и впрямь закрепились в Бросовых землях, в чем он лично сомневался.
«Но ты, ты, девушка?Дану, ты выросла, ты прошла сквозь огонь и смерть, тебя, полумертвую, истекающую кровью, тащили железными крюками с арены угрюмые прислужники, тебя сбросили в ров вместе с другими моими жертвами в тот день… Силы великие, вместе с теми малышками и крошечным младенцем.., сбросили в ров, куда открываются ходы некоторых городских катакомб, куда приходят по ночам лакомиться трупами обитатели мельинских подземелий: и ты выбралась отсюда, ночью, вся в липкий крови, выбралась, слыша за спиной отвратительный хруст костей…
Неважно, кто твой спутник. Неважно, кто ты сейчас — бродячая шлюха или, напротив, один из последних воинов народа Дану, до конца сражавшегося с нашествием хумансов.
Неважно, кто ты сейчас — бродячая шлюха или, напротив, один из последних воинов народа Дану, до конца сражавшегося с нашествием хумансов. Я в долгу перед тобой. Услышь же меня, Дочь Дану! Услышь и приди! Я огнем и мечом выкорчую с земель моей Империи заразу Радуги; я схватился насмерть с твоим, Дану, старейшим и злейшим врагом, ибо известно, что мечи и копья принесли победу людям лишь после того, как Семицветье сокрушило в незримой войне мощь магии Дану. Услышь меня, Дану! Император не может быть в долгу ни перед кем, даже перед самим собой; Император, не платящий долги, не может оставаться Императором».
Немалым усилием он заставил себя оторваться от зеркала. И магическое стекло тотчас же потускнело, подернулось дымкой, онемело, умерло. Только теперь Император увидел раскрошившийся под пальцами его левой руки камень — белая перчатка, похоже, обладала в определенные моменты силой тарана.