— И что? Что было дальше? — Забывшись, Тави дергала мага за складку плаща.
— Вас было несколько — несколько таких.., групп, я имею в виду. Судьба свела вас. Это тоже неспроста.
— А я не верю, — Тави внезапно отвернулась. — Я не верю в Судьбу. Это что, такой суровый дядька, что для собственного развлечения мечет кости, а потом смотрит, что получится, и изрекает через своих оракулов какие?то туманные речения?
— Да нет, конечно же, не дядька, — усмехнулся Акциум.
— Раньше, когда я только учился волшебству.., я тоже кипел гневом, я негодовал на несправедливость мироустройства… Почему маги могут жить сколь угодно долго — если только их не прикончит какой?нибудь бродячий дракон или другой маг?конкурент, — а трудолюбивые крестьяне, искусные ремесленники, прилежные писцы, тороватые негоцианты должны умирать? Почему Судьба порой уничтожает целые народы, оставляя города, страны и континенты заваленными мертвыми телами? Почему время от времени пробуждаются какие?то древние, постарше звезд и небес, ископаемые чудища — и, бывает, целые миры тоже гибнут, потому что помощь опаздывает или же тварь оказывается слишком сильна…
Акциум сморщился, словно от сильной зубной боли.
— И вот ты сидишь, сидишь под землей, в зловонной келье, видишь все это и бессилен помешать, потому что… — Он осекся. — И даже мои слова, оказывается, способны влиять на Судьбу… — он вновь сморщился, — на Судьбу миров. Тьфу, пропасть! Как мне это все надоело!.. С нудным постоянством.., бьешься лбом в эти стены Высшей магии, а когда доходишь до предела… — он с неожиданной яростью рубанул ладонью, — когда доходишь до предела, оказываешься в келье, — Ты не хочешь мне рассказать? — по?прежнему не отставала Тави.
— Не могу, — хмуро отозвался маг. — Когда?то я был… О, кем я был тогда! А потом — падение. Падение… Акциум.., это дурацкое имя.., и, наконец, — заточение. А сейчас этот мир тоже на грани падения. На него наползает тень. Точнее — нет, не тень. Тень — это означает: нечто появилось между тобой и солнцем. А тут.., эти твари… Я видел множество разных, но этих — я не знаю. А когда?то мнилось — пределов знанию нет…
Он замолчал, отыскивая дорогу между серыми лужами. С неба начинала сеять мелкая и нудная водяная пыль — та самая, что пробивается сквозь самый плотный плащ.
— Куда же ты идешь сейчас?
— На юг. К Мельину. Лезть в гномьи подземелья нет смысла. Твари где?то там, возле столицы.., и, кстати, я так и не могу понять, что там происходит. Со стороны кажется — там пошла в ход боевая магия. Причем немалых порядков. Кто, скажи мне, может драться в Мельине, используя такие силы?
— Радуга подавляет мятеж? — тотчас предположила Тави.
— В имперской?то столице? — хмыкнул Акциум. — Ладно. Я сейчас не хочу пускать в ход чародейство, а то и так.., наворожил порядком.
— А здешние…
— Здешние нас догонять не станут, — с непререкаемой уверенностью бросил волшебник. — Не та порода.., пуганые. Хотя.., вот тут все с ними драться намерены — тебя вот возьми.., а мне вот что?то сомнительно…
— С Радугой — сомнительно? — так и вскинулась Тави. — Да они.., да знаешь ли ты?..
— Догадываюсь, — хмуро сказал волшебник. — Сила в тебе немалая, но вся от ненависти. Боюсь, как бы тебе се не потерять — когда насытишься местью.
— Если при этом падет Радуга… — напыщенно начала Тави, однако Акциум тотчас перебил ее:
— А ты хорошо представляешь себе, что произойдет, если Радуга и в самом деле падет?
— Н?ну… — замялась Тави. Досадливо нахмурилась, но потом честно призналась:
— Не знаю. Но хуже не будет уж точно.
— А почему? — тотчас спросил Акциум. — Я, конечно, долго просидел под землей… — Он подмигнул Тави. — Но равнять меня со слепым кротом, по?моему, не слишком?то разумно.
— Я не равняю! — обиделась Тави.
— Но Радуга — злодеи… Они убивали, жгли, разоряли…
— Это потому, что так случилось с твоей семьей, — безжалостно уронил Акциум. — А те, кого это не коснулось?
— Тогда откуда ж мятеж? — немедленно поддела мага Тави. — Откуда такая волшба в Мельине?
— Может, пираты по реке поднялись? — предположил Акциум, но не слишком уверенна.
— Пираты? — хмыкнула девушка. — Сейчас, по осени? Едва ли. В южных морях уже вовсю штормит. Они появились бы раньше — или позже, уже после нового года.
— Ну, тогда не знаю, — проворчал Акциум. — Но ты не уводи разговора, не уводи. Почему ты так уверена, что остальным это тоже надо — повернуть власть Радуги?
— Потому что тогда бы колдовать могли все… — вырвалось у Тави. Опомнившись, она зажала рот ладонью, но было уже поздно.
— И знаешь, что тогда будет? — немедленно подхватил волшебник. — Ты можешь представить себе, что это такое — вырвавшаяся на свободу Сила, Сила, истекающая через сотни тысяч источников, через мириады рвущих ее на части жадных рук? Ты понимаешь, что ты хочешь дать детям играть даже не с огнем, а с.., с… Ты хочешь просто бросить их всех в самое сердце лесного пожара — и гордо назвать это свободой!
Несколько мгновений Тави молчала, ошарашенная не столько даже отповедью старого волшебника, сколько его последней фразой.
Бросить их всех в самое сердце лесного пожара…! Всех… Всех? ВСЕХ!!!