Агата не думала о том, как именно она поразит все те бессчетные мириады хумансов, что обитали между Берегом Черепов и северными тундрами, между древними горами Заката, границей владений Вольных, и бескрайними степями востока, где теперь пытались укрепиться новые королевства. Сто пятьдесят Дану против великой, непобедимой Империи. Сто пятьдесят мечей — сражаться будут вес, даже женщины и дети.
«Но что же делать, если на свободные земли хлынут всякие там орки, гоблины, кобольды и прочие низшие племена? Истреблять? Дану должны растить детей, а не ходить в бесчисленные походы. Быть может, Иммельсторн поможет и в этом, подскажет верное решение?»
И сознание послушно соглашалось, радуясь найденной отмычке?отговорке — ну конечно же. Деревянный Меч все сделает.., он подскажет, как удержать бескрайние владения — где не будет хумансов.
Невольно Агата представила себе это — пустые города, двери домов настежь, окна и ставни сорваны, кое?где громоздятся груды обугленных стропил и балок, валяется забытый в суматохе напрасного бегства скарб, жалкая одежонка, уродливые игрушки уродливых детей, а вот кто?то из забытых взрослыми малышей бессильно плачет на углу — город пуст, все ушли, его оставили или попросту бросили, чтобы не мешал бегству…
Плач резал слух. Хотелось, чтобы он прекратился — прекратился навек, навсегда, чтобы вместо грязных улиц вновь вознеслись величественные и свободные леса. Но — этому не бывать, пока звучит плач.
Но — этому не бывать, пока звучит плач.
Значит, он должен умолкнуть.
Агата уже не ощущала разницы между сном и явью, между вызванными ненавистью видениями и тем, что окружало ее. Она внезапно увидела себя на улице города, одетая по?боевому, в руках — привычная тяжесть Деревянного Меча. Подняв оружие для атаки, она шагнула вперед.
— Ма?ма?а?а!.. — до хрипоты тянул забытый мальчишка лет четырех. Стоял, размазывая слезы кулачками по грязной мордашке.
«Как у меня болит голова! — вдруг подумала Агата. — Как она болит!.. Это от крика. Стоит ему прекратиться, и мне станет легче».
Малыш увидел ее — и тотчас же замолчал. Слезы мгновенно высохли. Он улыбнулся, широко и светло, как умеют улыбаться только дети.
— Мама! — и, протянув руки, побежал ей навстречу. Агата опешила. Острие Деревянного Меча опустилось.
Однако растерянность той, что звалась Сеамни Оэктаканн и еще — Thaide, длилась меньше секунды. Что?! Этот грязный хумансовый выродок, крысиное отродье назвал ее мамой?.. Х?ха! Никакой пощады! Ему так и так умирать — так пусть умрет быстро и без мучений. От честного клинка, как воин — вместо того чтобы погибать медленно и мучительно от голода или быстро, но не менее мучительно в зубах хищных зверей.
Деревянный Меч вновь был готов к бою. Ему ведь все равно, кого пронзать — воина или ребенка. Любой хуманс — враг народа Дану. Приговор один — смерть, Обжалованью не подлежит.
Малыш был уже совсем рядом. Глазенки сияли от радости. Мама вспомнила о нем и вернулась!
Рука Сеамни крепче сжала рукоять. «Этому малышу не будет больно, — сказал ей кто?то. — Один взмах. Он даже ничего не почувствует. Совсем не так, как те дети Дану, что умирали на посыпанной песком имперской арене».
— Нет, — сурово и отчетливо сказал кто?то совсем рядом. Бегущего малыша остановила закованная в сталь рука.
Перед Агатой стоял воин. Без сомнения, хуманс. Искусно выкованные доспехи, на груди — василиск, герб проклятой Империи. Голова непокрыта, воин пренебрег шлемом, то ли из свойственного хумансам бахвальства, то ли… Впрочем, неважно. Он поплатится за свою самонадеянность.
Малыш как?то сразу притих, вцепился в ногу воина и замер, теперь уже с явной опаской поглядывая на Сеамни.
— Кто ты? — прозвучал вопрос. — Как тебя звать. Дочь Дану?
— Тебе не нужно мое имя, проклятый, — слова выговаривались тяжело от душившей девушку ненависти. — Хочешь сразиться? Торопишься в ваше хумансово посмертие? Что ж, воздух станет чище. Сражайся же и гордись, что я, Сеамни Оэктаканн, оказала тебе честь, удостоив поединка! Вообще?то тебя следовало бы зарезать как барана.
— Откуда такая уверенность, доблестная Сеамни? — Воин усмехнулся. Холодные глаза в упор смотрели на Агату. — Надеешься на выращенный Царь?Деревом Меч в твоей руке? Но побеждает не оружие, побеждают бойцы. Мой меч не столь знаменит, однако он ни разу еще не подводил меня. Его выковали гномы — и, клянусь Каменным Престолом, этот клинок сейчас вспомнит о вашей давней вражде с Подгорным Племенем! Вместо того чтобы убивать детей, сразись со мной.., хотя я бы этого не хотел.
— Почему? — невольно спросила Агата.
— Потому что я уже убил тебя один раз, — вздохнул ее противник. — Много лет назад, когда был мальчишкой. Помнишь? Имперская столица, Мельин, арена.., красноватый песок. Несколько детей твоего народа и мальчик?хуманс с тупым иззубренным мечом в руке. Помнишь? Он убивал тогда. Ты пыталась сражаться. Мой меч.., он разорвал тебе шею. Где тот памятный шрам, Сеамни? Покажи его мне. Впрочем.., не надо. Вижу его и так. Ты — это та самая девочка.
И второй раз меня уже никто не заставит убить тебя. Даже ты сама.
Агата растерялась. О чем идет речь?