Белая латная перчатка, диковинный дар, принесенный самим же Фессом, напротив, показался тусклым и слабым. Какое?то волшебство он в себе содержал, конечно же, не без этого, но не столь же всесокрушающее!..
А потом словно рухнула невидимая плотина. Фессу показалось — вся кровь Императора разом пришла в движение. Жилы на левой руке вздулись. Кожа лопалась, вены обращались в диковинное и страшное подобие подрукавных самострелов, что использовал сам Фесс, — вырвавшись из плоти, жилы извергали сейчас поток жидкого огня.
Жилы на левой руке вздулись. Кожа лопалась, вены обращались в диковинное и страшное подобие подрукавных самострелов, что использовал сам Фесс, — вырвавшись из плоти, жилы извергали сейчас поток жидкого огня. Белая перчатка словно бы растворилась, пламя миновало ее, и тугой кулак ударил прямо в ворота.
Подъемный мост окутался дымом. Горело все — камень, железо, дерево, даже грязь под ногами; раздробленные на мелкие куски, створки повалились под ноги торжествующим легионерам, что, обгоняя повелителя, с боевым кличем ринулись в пролом. Мелькнули какие?то смутные тени в жалком свете факелов, мелькнули, чтобы тотчас же быть втоптанными в окровавившийся камень. Солдатская волна захлестнула укрепления, и теперь требовалось не сколько истреблять защитников, сколько брать в плен, Дрожа от ужаса, Фесс прислонился к стене. Сделав свое дело, магическое пламя быстро угасало.
Магия крови. Страшная, потайная, наполовину запретная даже в Долине магия — тем более такая. Фесс не мог узнать ни одной знакомой связки, ни одного узла сплетения стихийных сил — словно ребенок, полагаясь на инстинкт, а не на разум, соткал в одночасье такую паутину, что ее теперь не распутать и всей Академии с самим Архимагом в придачу.
Так, значит, тот ночной гость… Фесс почувствовал дурноту при одной мысли о том, кем может оказаться эта тварь. Нет, нет, только не это! Неужели он своими руками вручил Императору то, что погубит весь этот мир?!.
Вот теперь Фесс и в самом деле горько пожалел, что он недоучка. И что так мало знает о магии крови. Как, кстати, и о Хаосе.
Внезапный магический удар Императора, чувствовал Фесс, нарушил какие?то уже сложившиеся планы осажденных магов. Даже здесь, за пределами стен, ощущались их растерянность и ужас. Неистовый выброс Силы смял и разметал их собственные многомудрые построения, и теперь всеуничтожающее заклятье предстояло плести снова.
Легионеры заняли уже все башни и стены. Арбалетчики, заняв позиции наверху, принялись считать болтами вражеские бойницы.
И вовремя. Озаряя мрачным алым светом башни, ров и стены, на волю вырвался первый файербол. Вот вперед и вниз метнулась ветвящаяся плеть голубой молнии, и кто?то, угодивший под нее, взвыл в агонии, Маги, кажется, сообразили что к чему. Ясное дело, сейчас на стены выгонят всех учеников, едва?едва только научившихся лепить огненные мячи и пускать с рук молнии. Солидным, серьезным чародеям нужно время. Едва ли они отважатся на фокусы с Силами Земными — башня нужна им целой и невредимой. Защитить же заклятием ее и развернуть безданную пропасть под ногами штурмующих — на это едва ли хватит сил даже у главы Фиолетового Ордена. Нет, скорее всего это будет нечто менее глобальное, но более действенное…
Впрочем, летящие через ров огненные ядра и стрелы, какие?то зубастые черные чудовища, бесшумно скользящие на широких крыльях и падающие сверху на головы и плечи штурмующих, небезуспешно начали прореживать их ряды. Среди солдатских плащей замелькали белые накидки нестроевиков, тех, чьей обязанностью было выносить раненых из боя.
Все больше и больше магов появлялось на стене, несмотря на ураган стрел, которыми их осыпали арбалетчики Суллы. И вес больше и больше легионеров падало, бессильно выронив оружие. Несколько молний ударили в ров, но тут, похоже, магия спасовала перед плохой погодой — мокрый хворост лишь шипел, не загораясь.
Фесс отбросил колебания. Что бы там ни было, он присягал и не отступит от данного слова. Даже если Императору помогают сейчас все силы Хаоса.
Былой воин Серой Лиги ужом скользнул вперед, Пока его товарищи пытаются атаковать в лоб, он зайдет сзади — нельзя же допустить, чтобы они погибли зря!..
А тем временем Вольные, тащившие Императора на руках прочь из боя, внезапно остановились. И повернули назад.
— Повелитель ранен! Лекаря! Немедля!.. Император узнал голос капитана своих стражей. Вольные отличались молчаливостью, но уж если говорили…
Правда, омерзительная тошнота и головокружение отступали.
Вольные отличались молчаливостью, но уж если говорили…
Правда, омерзительная тошнота и головокружение отступали. Одежда под латами стала вся теплая и липкая: Императора с ног до головы покрывала его собственная кровь. Однако больше она уже не текла.
— Стойте! — возвысил он голос. Голос остался прежним — тяжелораненый не смог бы так говорить. — Назад.., все назад! Маги опомнились.., и пока они не…
Вольные повиновались. Они всегда скрупулезно исполняли приказы.
Император сорвал перчатку с левой руки. Кисть выглядела так, словно в нее разом было всажен добрый десяток ножей. Каждую жилу, вплоть до самых мелких, пересекал поперечный разрез, сейчас уже покрытый темно?багровой коркой запекшейся крови.