— Нет! — Флейтист оживился и, отвернувшись от карты, уставился на Артура. — Но я понял наконец?то, как можно быть нечистым, когда нет плоти. Нечистый дух — это как раз о них сказано, об этих новых монахах. И откуда они только взялись?
— Сдается мне, — Артур рассматривал карту, — сдается мне, дух нечистый, возводишь ты сейчас хулу на воинство Божие. Причем на его элитное подразделение. «Взялись» эти праведные агнцы, от которых тебя корчит, как от ладана, не откуда?нибудь, а по указу прошлого митрополита из лучших представителей монашества. Ясно тебе?
— Нет. Я, Светлый рыцарь, не могу назвать себя знатоком вашей истории, но с календарем более?менее знаком. И должен заметить, что прошлый митрополит уже больше года как преставился. А праведники твои появились месяцев восемь или девять назад. Раньше их не было, уж поверь мне. А кроме того, я значительно лучше, чем ты, разбираюсь в тонких материях и могу заявить с полной уверенностью: если они — агнцы, значит, ты… как это у вас называется… козел?
— Не понял?!
— Ну, агнцев ведь от козлов отделять будут, когда ваш Бог второй раз пришлет к людям своего Сына? И мне почему?то не очень верится…
— Заткнись, — спокойно произнес Артур.
— М?да, — Флейтист сник, — что?то я увлекся. Скажу проще: они не похожи на тебя, Светлый рыцарь. Не похожи даже больше, чем твой братик, а он, насколько я понимаю, по твоим представлениям, совсем безбожник.
Если бы я знал критерии вашего Бога… Скажи мне, возможно такое, что спасения удостоится лишь горстка людей, а все остальные, как бы они ни старались жить по правилам, попадут в ад?
— Все возможно, — угрюмо буркнул Артур, доставая трубку. — Может, они нас перед Его ликом представляют. Смотрит это Господь на Долину: а наберется ли там десять праведников? Глядь, а их ажник шесть тысяч. Ну и… — Он махнул рукой и закурил.
— Стало быть, ты не праведник?
— Я? — Артур воззрился на него с непритворным удивлением. — Нет, конечно!
— Но тебя называют так.
— А еще меня Миротворцем называют. Ты вон Светлым рыцарем зовешь. А младший — придурком. И что?
— Все равно не понимаю. — Флейтист вздохнул. — Если вы верите в одного и того же Бога, почему вы настолько разные?
— Потому что разные, — буркнул Артур. — Если им верить, я грешник и еретик.
— Вы очень разные, Светлый рыцарь. Нет, не могу объяснить, — Флейтист задумчиво поглядел на флейту, — хочешь, сыграю?
— Ну попробуй.
— Противно, конечно…
Тонкие губы коснулись флейты.
Артур не услышал звука. Он оглох, ослеп, задохнулся. Он выронил трубку и дернулся к стене, одной рукой защищая глаза, другой подхватив Миротворец.
— Хватит! — рявкнул не столько на Флейтиста, сколько на себя самого.
Хозяин Цитадели свечкой взвился к потолку и лишь оттуда поинтересовался:
— Ну как?
Артур молча сел на пол у стены. Дышать было трудно. Но сердце, остановившееся было, кажется, вновь начало биться. Медленно, правда, и болезненно.
Тлел на полу просыпавшийся из трубки табак.
— Понял? — спросил Флейтист.
— Нет. — Вставать не хотелось. И не хотелось выпускать из рук древко Миротворца.
— Не кинешься?
— Нет.
Флейтист опустился, присел на корточки рядом и тоже принялся разглядывать дымящиеся табачные крошки.
— Противно было? — спросил после паузы.
— Не знаю. Нет. Страшно. Все?таки ты их боишься.
— Это ты боишься, — недовольно сказал Флейтист. — Я их тебе просто показал, нарисовал картинку без воздействия на эмоции или психику. То, как ты воспринял демонстрацию, — это твое отношение, и я тут ни при чем.
— Они праведники, — упрямо повторил Артур.
— Ты ведь не веришь в это.
— Верю. Потому что вижу: тот, на Триглаве, вернулся и копит силы. Это он создал хозяев, как сто лет назад, только тогда он выбрал человека, а в этот раз предпочел чудовищ. Он боится, и знаешь кого?
— Вас, — предположил Флейтист.
— Дурак. Владыку Адама. Точно тебе говорю. Пастыри освятели… в смысле… ну, праведниками стали, как раз когда он возглавил епископскую церковь. Это Благодать. А тебя с нее корчит. И меня, — он вздохнул, — тоже.
— Интересная гипотеза, — признал Флейтист с явной неохотой.
— Да где там гипотеза? Все ведь сходится. Он и от нас пытался избавиться, чувырл насылал, ведьм пляшущих, Город и Пустоши, чтобы одним ударом и орден обезглавить, и лучшего бойца придавить.
— Митрополит?
Артур клацнул зубами, и Флейтист ехидно ухмыльнулся:
— Ладно, лучший боец, примем твою гипотезу за теорию. И что дальше?
— Дальше, как сэр Герман решит. — Артур подобрал свою трубку, рассеянно притоптал все еще тлеющий табак.
— Ты примешь совет от меня? — серьезно спросил Флейтист.
— Смотря какой.
— Если не убьешь музыканта, съезди с ним к эльфам. Они не больше твоего любят чудовищ.
Они не больше твоего любят чудовищ. И они многое умеют. Из тех, что приходили под стены моей Цитадели, выжила почти половина. А кто многое умеет, тот наверняка многое знает.
— Зачем ты их убил?
— А зачем я вообще убиваю? — поинтересовался Флейтист. — Я немножко больше, чем ты видишь, Светлый рыцарь. И впредь не напоминай мне об этом. Ладно?
— Посмотрим.
— И опасайся Зако.
В ответ на молчаливое удивление Артура хозяин Цитадели пожал плечами: